Десять свечей на полу, у открытых дверей, сгорели почти до основания, разрисовав подсвечники водопадом из воска, а пол пухлыми восковыми пятнами. Увидев, что одна из свечей вот-вот погаснет, Лэсс поспешила к шкафу у стены, где стояли подсвечники на замену. Она взяла два из них и направилась к двери в зал прощания. Вслед за ней побежал Гозу, схватив четыре подсвечника на ходу.
– Спасибо, Гозу, – прошептала Лэсс, меняя подсвечники. – Зажги пока свечи, а я принесу остальные, – попросила она и пошла к шкафу.
– Лэсс, а сколько времени? Когда все придут? – шёпотом спросил Гозу.
– Так его высочество Гириадон пока не поднялся, – ответила Лэсс. – Наверно, ещё не ко всем зашёл.
Гириадону, как старшему ребёнку в семье, надлежало пройти с одиннадцатой свечой по всем спальным комнатам родных и близких покойной. Он сделал это так тихо, что ни Торий, ни Эсигот не заметили, как он входил в их покои и стоял на пороге какое-то время: Торий в этот момент был далёк мыслями, не увидев падающих лепестков, после того как Гириадон вышел из его спальни, а Эсигот не наблюдал полыхающего огонька на своём окне, рыдая в подушку. Только король заметил, что свеча на его окне погасла до того, как Гириадон вошёл в его рабочую библиотеку. Зарг не придал этому значения. Но Гириадону погасшая свеча показалась дурным предзнаменованием. Не сказав ни слова, Гириадон развернулся и вышел. Он пошёл дальше по коридору, прикрывая пламя ладонью. И глаза, и щеки его были сухими, но взгляд пустым и усталым. Он успел выплакаться в одиночестве, в своей спальне, закрыв дверь на ключ, чтобы никто не увидел его слез.
Наутро второго дня Гайтигонт был готов к похоронам. Улицы пустовали. Все ожидали похоронную процессию на поляне Хрустальных Слез.
На этой поляне росли плакальщицы: чёрные цветы с белым пестиком и красными тычинками. Лепестки их к концу каждого вечера собирались воедино и прижимались друг к другу. Они накапливали нектар в кувшинке до самого рассвета, а поутру склонялись набок, медленно опуская лепестки к земле, по которым густой нектар до вечера капал на почву хрустальными каплями. Сладковатый нектар плакальщиц утолял жажду, но мало кто осмеливался его пить. Даже пригубившему этот вкусный напиток снились по ночам его ушедшие родные и близкие; но не всегда эти сны были добрыми и спокойными.
На поляне, по обе стороны тропинки стояли гайты в чёрных плащах с красной оторочкой, белых перчатках и белой обуви. Они молчали, изредка поглядывая в сторону замка. Наконец показалась похоронная процессия. Её вёл Эдигор, в сопровождении десяти личных охранников королевы. Ниолма лежала в гробу из белого золота. Саван, покрывавший её тело, был вышит драгоценными камнями и надписью:
«Последний СКАЧАТЬ