– Да, – протянул Мортимер, немного успокоившись, но не снимая широкой ухмылки с лица. – И мы еще задаемся вопросом, кто убил?
– Знаешь, а я ведь подхожу на роль больше остальных, – кивнула Софи. – Это же я первая увидела тело, это именно я разбудила Дилана и только я среди нас знала Мону, не так ли? Меня либо кто-то чрезвычайно ненавидит, либо это просто совпадение. А я в совпадения не верю.
Улыбка Мортимера переросла в кривую, когда он подмигнул девушке, а Софи, не поняв намека, не стала разбираться и отвернулась.
– Я тоже знал Мону, – прохрипел Мэрион, который не разделял веселье. – Она ходила со мной на лекции по философии.
– Ты же врач, зачем тебе философия? – спросил Фэлис.
– Я задаю себе тот же вопрос уже четыре года подряд.
Немного погодя, не выдержав, Фэлис вновь заговорил, накрыв слова тоном, походящим на разбитое стекло:
– Я время от времени перечитываю Достоевского, пью очень много кофе и еще больше алкоголя, плохо сплю и не сдался в борьбе за собственную личность. Суть вот в чем: я невротик. И если сейчас мы не переключим внимание на что-то другое, то вы будете ловить меня, бьющегося головой о стены, по всему корпусу. Утрировано, конечно, – он выдержал паузу, будто обдумав что-то. – Хотя нет, пожалуй, не утрировано.
– Я бы посмотрела, – послышался смешок от Джойс.
– Неужели на тебя так наркотики повлияли? – вскинул бровь Мортимер, перед этим бросив мимолетный веселый взгляд на Джойс.
– Наркотики? – криво улыбнулся Фэлис. – Какие наркотики?
– Фэлис прав, – отозвался Мэрион. – Нам действительно стоит отвлечься. У кого-то есть предложения?
Все затихли. Тишина, которая уже стала седьмым звеном в их механизме, прерывалась каплями дождя и ударами веток деревьев об окно снаружи. На достойные разговоры ни у кого не хватало благоразумия, на глупые разговоры – терпения. Страшно невыносимая практика, жестоко бьющая по самоуважению, – молчать, когда даже один выдавленный сквозь зубы, едва слышимый звук может стать последним шагом в пропасть; когда невозможно непоколебимо выстоять перед чем-то таким грозным и всеобъемлющим как слово; когда приходится отдаваться молчанию, обглодав на кончике языка кости своих почти вылетевших наружу мыслей. И все предложения, возникавшие в голове, казались глупыми, маленькими в самом уничижительном значении слова. Они наверняка так бы и просидели до темноты, если бы не три стука в дверь. Шесть голов, как одна, повернулись в направлении раздавшегося звука, дверь отворилась и пред студентами предстал нарушитель спокойствия.
Не сказать, что человек этот был красив, однако статен. Дорогой отпаренный темно-коричневый костюм, чистейшее пальто, вылизанные черные туфли и гелем убранная назад челка светло-коричневых волос. Незнакомец, добросовестно чистоплотный, мог бы выглядеть на двадцать пять лет, если СКАЧАТЬ