Владимир Маяковский: тринадцатый апостол. Трагедия-буфф в шести действиях. Дмитрий Быков

Чтение книги онлайн.

                                  он

                                  любимую на деньги б и славу выменял,

                                  а мне

                                  ни один не радостен звон,

                                  кроме звона твоего любимого имени.

                                  И в пролет не брошусь,

                                  и не выпью яда,

                                  и курок не смогу над виском нажать.

                                  Надо мною,

                                  кроме твоего взгляда,

                                  не властно лезвие ни одного ножа.

                                  Завтра забудешь,

                                  что тебя короновал,

                                  что душу цветущую любовью выжег,

                                  и су́етных дней взметенный карнавал

                                  растреплет страницы моих книжек…

                                  Слов моих сухие листья ли

                                  заставят остановиться,

                                  жадно дыша?

                                  Дай хоть

                                  последней нежностью выстелить

                                  твой уходящий шаг.

      Человеческая строчка тут одна, она вполне достоверна и врезается в память на фоне роскошных развесистых гипербол именно живой, беспомощной интонацией: «…а я и не знаю, где ты и с кем». Не зря именно она откликнулась потом у Бродского:

      Прочее очень красиво сделано, но сугубо риторично – ибо доминирует классический ораторский прием: повтор, нагнетание. Все это слишком хорошо и развесисто, чтобы быть правдой, и куда больше напоминает ритуальную форму величальной песни – причем не столько любовной, сколько патриотической. Любопытно, что схожим приемом – повтором – пользуется Маяковский в «Себе, любимому»: «Если б был я маленький, как Великий океан… О, если б я нищ был! Как миллиардер! Если б быть мне косноязычным! Как Дант или Петрарка!» – словом, непременно нашел бы себе место, не будь он таким Голиафом. Так же и тут: будь я слоном или быком – пошел бы отдыхать, будь самоубийцей – зарезался бы, но так как я – это я и влюблен в такую неуправляемую, то все, что мне остается, – это лечь листьями и т. д. Но ровно тот же прием во «Владимире Ильиче Ленине»: «А если за всех смог направлять потоки явлений… Если ж, телом и духом слит, прет на нас непохожий… Если б был он царствен и божествен…» – правда, с противоположным смыслом, поскольку после революции знак у Маяковского поменялся во СКАЧАТЬ