Большинство моих подчиненных, как я полагаю, были лояльно-равнодушными по отношению к моей судьбе. На словах они готовы были проявлять участие, добровольно же и разумно ограничить себя в чем-то из «криминально» получаемых ими свобод никому из них и в голову не приходило. Это мог сделать только я, стукнув кулаком по столу, но этого я как раз и не делал – не потому, что боялся потерять дешевую популярность в глазах своих подданных, а потому, что это был бы уже не я, а обычный администратор любого советского учреждения – тип, остро ненавидимый мной со времени первой моей работы на заводе. И теперь, как и тогда, мне хотелось, чтобы уважительное отношение начальства к сотрудникам служило питательным слоем для высокопроизводительного и сознательного труда. С этой позиции меня ничто никуда не сдвинуло. Зато жизнь заставила признать и другое. Во-первых, то, что это только половина дела, потому что другая половина не менее важна и не должна умалчиваться – речь идет о готовности работающих по найму трудиться высокопроизводительно и активно в ответ на хорошее отношение начальства и хорошую зарплату. Вот здесь-то и крылась первая причина дисгармонии в производственных отношениях. Требования работодателей и их менеджеров никогда не были – и не могли быть – эквивалентными готовности работающих к труду без принуждения даже при приличной зарплате (последнее тоже оказалось несоответствующим мнению сторон, заключивших соглашение о найме – нанимателям она обычно кажется слишком высокой, нанимающимся – слишком малой). Если начальственная сторона не будет требовать для себя большего, чем добровольно захочет отдавать масса работающих по найму, она будет недополучать прибавочную стоимость, на которую считает себя вправе рассчитывать; если нанимаемые будут считать, что их бессовестно эксплуатируют (а начать думать так проще простого), они будут склонны халтурить, увиливать от работы и уж никак не делать больше того, с чем будет вынуждено соглашаться начальство. Ну, а уж кто-кто, а советская власть сумела заставить большинство СКАЧАТЬ