На геометрии я целый час тупо таращился на непонятные графики, которые начертил коренастый и неуклюжий доктор Портер.
– Неужели никто из вас не знает, чем угол отличается от луча? – Кажется, прежде он работал в министерстве энергетики. И наше угрюмое молчание его удивляло. – Вообще никто?
Николь подняла руку:
– Разве это не одно и то же?
Ее подружки захихикали.
Когда Николь заговорила, сидящий за мной Оливер пнул мой стул. Я скривился, у меня вспыхнула шея. После той вечеринки мы с Николь толком не общались. Я ожидал (по крайней мере, первое время), что мы обсудим случившееся, но в единственную нашу встречу Николь, не смущаясь, ограничилась кратким “привет”. Я не знал, как принято поступать в подобных случаях, – неужели в порядке вещей, гадал я, после близости притворяться, будто ничего не было? – и обратился к Ноаху, а тот посоветовал мне отнестись к решению Николь с уважением и не стремиться сократить дистанцию.
– Вообще-то нет, – слабо улыбнулся доктор Портер. Глаза у него слезились, казалось, он вот-вот расплачется. – Луч – это линия, которая начинается в данной точке и бесконечно тянется в заданном направлении. Два луча, исходящие из одной точки, образуют угол…
После математики – у меня еще кружилась голова от всех этих вершин и параллельных плоскостей – ко мне подошел крепкий, опрятно одетый парень.
– Аарон Дэвис, – объявил он и протянул руку. Я узнал его, это был тот нахал с урока иудаики, который громко отвечал на вопросы, чересчур оживленно жестикулируя. – Вот решил подойти познакомиться.
– Ари Иден, – благодарно ответил я. В школе меня сторонились – я либо общался с Ноахом и компанией, и тогда от меня держались подальше, либо был один, и тогда на меня смотрели как на изгоя.
– Мы с тобой, я вижу, ходим на одни и те же занятия. – Одет он был слишком нарядно – галстук, темно-синие брюки в тонкую полоску; очки были ему велики, то и дело сползали с переносицы. – Как тебе первый день?
Я ответил, что хорошо.
– Отлично. Ты явно вписался. Ты из Норуолка?
– Что?
– Или из Уотербери? Ты вроде откуда-то из Коннектикута.
– Из Бруклина.
– Оригинальненько.
– В смысле? Я не сказал бы…
– Мне на физику пора, – перебил он, поправляя галстук. – Рад познакомиться, это большая честь для меня. Помнишь, что говорил Гамильтон[97] о священном удовольствии новой дружбы?
Едва он ушел, сунув руки в карманы СКАЧАТЬ
97
Александр Гамильтон (1755–1804) – один из отцов-основателей США.