– Стараться на горшке будешь, а здесь с усердием надо. Читай уже, услади слух мой словами елейными. Лишь бы отлынить от дел благочестивых, мракобесы.
Серж начинал читать с усердием, отец Фома, сделав глоток, замирал в блаженстве, не забывая поправлять читающего.
– Твое – мое! Читать разучился, что ли? Давай, начни по-новому, да усерднее читай.
Тут я снова пристаю к батюшке, спасая Сержа.
– Отче, вы аки светоч в тёмном царстве нашего класса. Про вас даже неизвестный поэт Макаревич стихи сложил «Я так хочу, чтобы жил, тот кто бросит лучик света в этот брошенный, брошенный, брошенный Богом мир».
– Ну, так уж и брошенный мир. Хорошие стихи, прямо про меня.
– Он как узнал о вас, так сразу и сочинил их.
– Одобряю, с него пример берите.
– А скажите, отец Фома, есть в мире китайцы желтолицые с узкими глазами, краснокожие индейцы, арабы и индусы, шоколадные эфиёпы и совсем черные негры. Так каков Бог в истинном виде – белый, чёрный или жёлтый?
Отец Фома не по-детски задумался.
– Белый отец наш, как мы.
– Так в Писании сказано, что он нас по своему образу создал. А ведь христиане есть и среди этих народов. Как же быть: китаец видит Бога китайцем, негр – негром, а белый – белым. Так каков же он?
– Что ты пристал ко мне, Семёнов, как блоха к собаке. Сие божественное таинство, человеческому разуму не подвластное.
– И всё же.
– Пшёл вон с глаз моих!
Несмотря на вредность, отец Фома был человеком отходчивым, поэтому, прочухав эту особенность, периодически подначивал его. Встретив проповедника у входа в класс, мог озадачить его словами в стиле великого комбинатора: «Отец Фома, почём сегодня опиум для народа?»
– Изыди, богохульник. Розог на тебя нет, поэтому отсидишь в карцере два часа.
– Прям-таки разбежался, отец родной. К тому же я попрошу директора об одном богоугодном деле, в котором вы обязаны мне помочь.
Проповедник насторожился: «И какое у тебя может быть богоугодное дело, безбожник?»
– Батюшка, я человек заблудший, попрошу господина директора, чтобы он упросил вас оказать мне помощь. Вы ведь не бросите в неведении человека и просветите его своей мудростью?
– Чего затеял, пакостник?
– Попрошу, дабы в карцере именно вы читали мне псалтырь и другие божественные книги, просвещая меня своей полной мудрости и благочестия речью.
– Экий хитрец, сам посидишь – проветришься.
– Батюшка, сам проветриться я имею возможность, но не имею желания, так что сидеть будем оба. Я сидеть, а вы меня просветлять.
– Вот же народился на мою голову, шиш тебе с перцем.
– Благодарствую, батюшка, на добром слове.
– Совсем из–за тебя нервы расшалились, где моя микстура?
– Вот батюшка, примите от меня лично сию бутыль кагора.
– Ох, искуситель! СКАЧАТЬ