Кусочек жизни. Надежда Тэффи

Чтение книги онлайн.

      – Никого не было?

      – Никого.

      Постоял, пожевал губами, словно не верил.

      Поднявшись к себе, развернул из пакетика хлебец и кусочек сыру и торопливо съел, поглядывая на дверь, и долго потом счищал крошки с мундира.

      Потом опять сел в свое кресло, и опять поплыли ящики. Может быть, все-таки придет полковник. Если нашел службу и занят, так зайдет вечером. Пойдем в кафе, посидим, потолкуем. Наверное, придет.

      Ящики приостановились и поплыли снова.

      Потом заговорили французские голоса, громкие и сердитые, о каком-то пакете, попавшем не в ту корзину, заныли простреленное плечо и контуженное колено. Ящики остановились, и сон упал глубже – в накуренную большую комнату с огромным золоченым зеркалом. У людей, сидевших в ней, были внимательные и вежливые лица, блестели через табачный дым нашивки, галуны и пуговицы. Кто-то говорил ему:

      – А вы, ваше превосходительство, верите в благоприятный исход?

      Он не понимал, забыл. Какой такой исход! Какие бывают исходы.

      – У меня болит нога, – отвечает он. – Я ранен под Сольдау.

      Но тот, который спросил, недоволен ответом.

      – Я отказываюсь вас понимать, ваше превосходительство. Никакого Сольдау не было.

      Он хочет возражать, но тут же соображает, что с его стороны бестактно было говорить о войне, которую тот не знает. Тот ведь убит в японскую войну.

      – У меня болит нога.

      Он не знает, что сказать, и чувствует, что все смолкли, смотрят на него и ждут.

      И вдруг шорох. Поплыли ящики. Сон стал мельче, тоньше, боль в плече и колене определеннее.

      – Они как будто против меня. Они не могут ничего этого понять и только каждый раз сердятся. Я же не виноват, что был убит не в японскую кампанию, а позже. Впрочем, когда же я был убит? Нет, здесь ошибка. Я не был убит.

      За дверью шорохнуло.

      Он вскочил и, спеша и хромая, бросился к двери:

      – Entrez! Entrez![46]

      За дверью по темной стене отчетливо плыли ящики, а внизу что-то неясно шевелилось.

      – Кошка.

      Кошка смотрела человечьими глазами, испуганно и кротко.

      Он хотел нагнуться, погладить, но стало больно.

      – А у меня все колено болит, – сказал он и тут же вспомнил, что здесь Франция, и испугался, что забыл об этом, и повторил тихонько:

      – J’ai mal au genou. [47]

      Кошка шмыгнула в тьму, пропала.

      Он зажег лампу.

      – Семь часов.

      И есть не хотелось.

      – Нет. Никто не придет. Да и давно не видались. Пожалуй, несколько месяцев. Может, за это время успели большевиками сделаться. И очень просто.

      Он хотел фыркнуть и рассердиться, но не нашел в себе ни жеста, ни чувства. Устал, лег на кровать, как был, в орденах и мундире. Опять ящики.

      – Ну что ж, ящики – СКАЧАТЬ