О вчерашнем – сегодня. Мирсай Амир

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ накрутить ему ухо, и ни один отец, ни одна мать не рассердится на него, не обвинит за то, что он наказал или отругал его ребёнка.

      Нашим родителям не доводилось читать никаких книг о воспитании детей. И передач «Взрослым о детях» в те времена не было. Однако ни один из известных мне мальчишек не пошёл по дурному пути.

      После того, как я уехал из деревни, Казан-Габдельхай вырос обычным крестьянином, вместе с односельчанами вступил в колхоз, в годы Отечественной войны был в рядах тех, кто в огне сражений защищал свою Родину, после, когда построили железнодорожную линию Уфа-Оренбург, поступил работать на Зирганскую станцию и до конца своей жизни был железнодорожником.

      Это я рассказал о семье Казан-Якупа. А ещё одного у нас называли «Даген-Якупом». Откуда такое прозвище? – этого я не понимал.

      – Их дед в разговоре приставлял слова «даген-дагын», – объяснила мне мама. Зачем он прибавлял эти непонятные слова, я тогда всё равно не понял. Лишь через много лет, когда уже вырос, приехал в Казань, – понял. Один из моих первых знакомых в редакторских кругах, журналист Фазыл Мубаракшин – в те годы редактор газеты «Кызыл яшьләр» («Красная молодёжь») – как раз оказался таким человеком, который в разговоре прибавлял слова «даген-дагын». Говорили, что в Татарии есть не только отдельные люди, разговаривающие так, но целые деревни и кантоны. Значит, и наш «Даген-Якуп» был из рода пришельцев из тех краёв.

      Если присмотреться, ведь язык обладает удивительной, волшебной силой. Выражение «чәч тә баш китереп» («уподобить голове и волосам») я считал поговоркой, бытующей только в нашей деревне. Это образное выражение, выражающее разъединение, отделение таких явлений, которые составляют нечто целое – как волосы («чәч») и голова («баш») или члены одной семьи, – это выражение казалось мне чересчур местным, и поэтому я не использовал его в своих произведениях. И вдруг, неожиданно встретив его в романе Гумера Баширова «Намус» («Честь»), я страшно обрадовался, как будто сделал большое открытие.

      И ещё, совсем недавно, наткнувшись при чтении повести Ш. Маннура «Глядя на воды текучие» на слово «сайбата» (букв. «мелко тонет»), повторилось то же самое. Это слово я нигде, кроме нашей деревни, не слышал, и в литературе не встречал. Даже когда я, живя в Стерлитамаке, произнёс в присутствии своих товарищей это слово, надо мной посмеялись: дескать, что за бессмысленное слово! С тех пор я не только при письме, но и в разговоре не стал применять это слово, употребляемое по отношению к человеку неглубокого ума, глуповатому. А эти слова, оказывается, привнесены к нам когда-то из Казанской губернии, из Арска, Таканыша.

      Значит, мы проявляем робость в обогащении словарной сокровищницы нашего литературного языка. В этом вопросе иногда и наша литературная критика проявляет ограниченность. Стоит критику при чтении того или иного произведения встретить какое-нибудь непонятное ему слово, как он настораживается. Ищет его в словаре. Если и там не встретит, спешит обвинить автора в употреблении СКАЧАТЬ