ПМЖ. Феликс Чечик

Чтение книги онлайн.

      Как бы очнувшись ото сна,

      раскачивается сосна,

      не корабельная – кривая,

      бесперспективная, и ей

      не светит акварель морей —

      зеленовато-голубая.

      Обыкновенный ширпотреб,

      полным-полно добра такого.

      Серебряные струны ЛЭП

      оплакивают лес сосновый.

      Пронзительное Dо, Re, Mi,

      Fa, Sol, La, Si звучит в миноре.

      Но каравелла, чёрт возьми,

      летит по небу, как по морю.

      Она нисколько не больна —

      изысканная кривизна,

      напротив, по сердцу борею,

      вот-вот порвётся парус, и

      отчаянные муравьи

      танцуют «Яблочко» на рее.

      И лампочка посередине

      облупленного потолка

      подмигивает и поныне

      притягивает мотылька,

      держа его за лоха – или

      он сам обманываться рад?

      И перламутровые крылья

      весёлым пламенем горят.

      Как любил я стихи Соколова!

      Так уже не любил никого.

      На Калининском – с палкой, хромого,

      я однажды увидел его.

      Подражая во всём, как ни странно,

      я хромал целых пол-января:

      – Марианна! – вздыхал, – Марианна! —

      Ира, Таня, Галина – всё зря,

      всё не то. Как издёвка, как вызов —

      разминулись, не встретились мы.

      В час, когда щебетали карнизы

      посреди глубочайшей зимы.

      Гэдээровской кукле не спится —

      свет в глаза – неисправны ресницы,

      сколько лет, не припомнит сама,

      одиноко в чулане пылится

      и поплакаться некому: «ма».

      Дочка выросла. Внукам до фени

      полинявшее это старьё —

      всюду «Barbie», как бледные тени,

      на упитанном фоне её.

      Худосочные американки —

      «Made in China» – не знают забот.

      А в чулане стеклянные банки:

      огурцы, помидоры, компот.

      И бедняжка вздыхает печально,

      оказавшаяся не у дел.

      Хоть бы кто прикоснулся случайно.

      хоть бы кто ненароком задел —

      чтобы вдребезги. Это, по сути,

      даже лучше, чем жизнь взаперти.

      И предсмертное хриплое: «Mutti!

      Wo bist Du? Пожалей и прости».

      Не дышать – затаиться —

      не обидой в душе, —

      как подранок, как птица

      у реки в камыше.

      Из-под самого носа,

      не жалея ничуть,

      доведя до невроза,

      от судьбы улизнуть.

      Я здесь был или не был?

      Но была ни была…

      И оставить на небе

      лёгкий росчерк крыла.

      Восемь строк – восьмистишье.

      Оболочка тесна:

      Перед бурей затишье

      наподобие СКАЧАТЬ