Тамариэль вскинул голову и посмотрел на меня. Такой прищуренный взгляд, который мог сказать: «Как же ты мне надоела. Но раз уж ты здесь и нужна моему господину, мне приходится быть вежливым с тобой».
С чувством оскорбленной невинности 18 века он произнес:
– Я всегда был тут! Видимо, ты была увлечена художественно-изобразительным искусством, и не заметила меня.
Мне было нечего ответить. Может, и правда не увидела, хотя верилось и с трудом.
– Не надо возникать так неожиданно, – тем не менее пробормотала я.
– Думала, явился дракон по твою душу? – прищурился. Ждет моей реакции. Кажется, его все это только забавляет. Отвык от человеческого общества, а теперь наслаждается театром эмоций. Великолепно.
– Нет. Он ведь большой, и, наверное, не пролез бы сюда, – как можно более уверенно сказала я.
– В логике тебе не откажешь, – мой знакомый криво улыбнулся.
– Забавно, учитывая, что я ей не пользуюсь.
Фраза утонула где–то в портьерах, запуталась в книжной пыли. Тамариэль промолчал, жестом приглашая сесть меня на соседнее кресло.
– Что это у тебя за листки? – он кивнул на мои записи.
– Хочу узнать больше о предках дракона. Они все такие разные. Я записала некоторых.
– Покажешь?
Я протянула записи. Вдруг Тамариэль расскажет мне нечто любопытное?
Но он просто вертел их в руках, словно не понимая написанного.
– Могу покопаться в архивах и найти записи.
– Они не на русском, да? – печально протянула я, заранее смирившись с такой несправедливостью.
Тамариэль вернул листки:
– Их нужно сначала найти. А перевод – дело несложное.
– Я вряд ли знаю латынь, – обхватила себя руками, холодно.
– Может быть, я смогу подсобить, – он склонил голову набок, – Тебе лучше поменьше здесь появляться, тем более рыться.
– Это еще почему? И вовсе я не роюсь!
– Дракон приказал.
Об эту фразу все и разбилось. Дракон приказал. Ну конечно. Тамариэль живет по указке хозяина. Следит за мной, делает так, чтобы мне было не скучно в моем плену класса люкс. Крохотной частичке подсознания казалось, что Тамариэль проявляет инициативу в общении со мной, увы, похоже, это было не так. Только слово чешуйчатого монстра имеет значение.
Пальцы сами вцепились в кожаную, потертую обивку. Почему я все еще здесь? Неуютно находиться рядом с тем, для кого ты пустая обязанность.
Вместо того, чтобы уйти, мой взгляд переместился на портрет, занавешенный черной тканью.
– Тамариэль, а почему эта картина закрыта?
Он дернулся, будто не привык слышать свое имя.
– Картина не закончена, – глухо сказал парень, – Когда писали этот СКАЧАТЬ