Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века. Антон Нестеров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ рубежа XVI–XVII вв. мир предстал как необъятный, превышающий пределы постижимого. «Время вывихнулось из пазов», распахнув дверь в невыносимую бесконечность. «Метафизический сквозняк», дующий «оттуда», заставлял человека чувствовать себя песчинкой, затерянной в несоразмерном мироздании, – и беззащитной перед экспансией «внешнего». Один из самых ярких текстов той эпохи, передающий это ощущение разрушения всех пропорций и координат, – поэма «Анатомия мира. Первая годовщина» Джона Донна:

      And new philosophy calls all in doubt,

      The element of fire is quite put out,

      The sun is lost, and th'earth, and no man's wit

      Can well direct him where to look for it.

      And freely men confess that this world's spent,

      When in the planets and the firmament

      They seek so many new; they see that this

      Is crumbled out again to his atomies.

      'Tis all in pieces, all coherence gone,

      All just supply and all relation;

      Prince, subject, father, son, are things forgot,

      For every man alone thinks he hath got

      To be a phoenix, and that then can be

      None of that kind, of which he is, but he.

(An Anatomy of the World. The First Anniversary. 205–218)

      [Новая же философия все поставила под сомнение,/ Элемент огня изгнан со своего места,[60]/ Солнце и земля затерялись <в мироздании> и никакая мудрость/ Не может подсказать человеку, в каком направлении <устремить свой взгляд, чтобы> их найти./ Человек свободно исповедует, что мир этот – в прошлом,/ Коли <в движении> планет и на Небосводе/ явлено столь много нового; понятно, что тем/ Мир вновь раздроблен до атомов./ Все распалось, все связи,/ Все, что питало, что служило узами;/ Владыка, подданный, отец, сын – эти <отношения> преданы забвению,/ Ибо каждый про себя думает,/ Что он – Феникс, а значит,/ Подобного ему нет, он лишь один такой].

      В этом фрагменте донновской поэмы, написанной как траурный плач по умершей юной Элизабет Друри – дочери одного из патронов Донна, мы видим, как противоречия космологии, вспышка сверхновой, открытия Тихо Браге и Джона Ди становятся поводом для мучительной рефлексии. Это смятение рассудка перед физической огромностью мира и неясностью мироустройства порождало свойственное всей культуре рубежа XVI–XVII веков недоверие к чисто физическим и эмпирическим проявлениям бытия, утверждая своего рода приват мысли над материей, умопостигаемого над физически сущим – ибо только на этих путях рассудок мог избежать конфликта, чреватого безумием.

      Характерным образом, Роберт Фладд в своем трактате «Utrisque cosmi»,[61] пытаясь продемонстрировать ложность теории Коперника,[62] прибегает не к доказательству, отталкивающемуся от некого эмпирического опыта, но к логической аналогии, иллюстрируемой рисунком, на котором двое работников с неимоверным усилием пытаются вращать жернов, используя для этого ось, что проходит через его центр, в то время как другой такой же жернов с легкостью приводится в движение одним-единственным работником, задающим вращательный момент ободу. По Фладду, Перводвигателю или Создателю проще вращать колесо небесной сферы, передавая усилие его ободу – нежели приводить всю machina mundi в движение из центра, коим оппоненты Фладда полагали Солнце.

      Robert Fludd. Utrisque cosnm… Oppenheim, СКАЧАТЬ