Дар. Владимир Набоков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в поэзии архиживописный жанр, тот полюбит эту книжечку. Слепому на паперти она ничего не может сказать. У, какое у автора зрение! Проснувшись спозаранку, он уже знает, каков будет день по щели в ставне, которая синеет, синего синей,

      почти не уступая в сини

      воспоминанию о ней,

      и тем же прищуренным глазом он смотрит вечером на поле, одна сторона которого уже забрана тенью, между тем как другая, дальняя,

                           от валуна

      посередине до опушки

      еще как днем освещена.

      Нам даже думается, что, может быть, именно живопись, а не литература с детства обещалась ему, и, ничего не зная о теперешнем облике автора, мы зато ясно воображаем мальчика в соломенной шляпе, необыкновенно неудобно расположившегося на садовой скамейке со своими акварельными принадлежностями и пишущего мир, завещанный ему предками.

      Фарфоровые соты синий,

      зеленый, красный мед хранят.

      Сперва из карандашных линий

      слагается шершаво сад.

      Березы, флигельный балкончик —

      всё в пятнах солнца. Обмакну

      и заверну погуще кончик

      в оранжевую желтизну.

      Меж тем в наполненном бокале,

      в лучах граненого стекла —

      какие краски засверкали,

      какая радость расцвела!

      Такова книжечка Годунова-Чердынцева. В заключение добавим… Что еще? Что еще? Подскажи мне, мое воображение. Неужто и вправду все очаровательно дрожащее, что снилось и снится мне сквозь мои стихи, удержалось в них и замечено читателем, чей отзыв я еще сегодня узнаю? Неужели действительно он все понял в них, понял, что кроме пресловутой «живописности» есть в них еще тот особый поэтический смысл (когда за разум зашедший ум возвращается с музыкой), который один выводит стихи в люди? Читал ли он их по скважинам, как надобно читать стихи? Или просто так: прочел, понравилось, он и похвалил, отметив как черту модную в наше время, когда время в моде, значение их чередования: ибо если сборник открывается стихами о «Потерянном мяче», то замыкается он стихами «О мяче найденном».

      Одни картины да киоты

      в тот год остались на местах,

      когда мы выросли, и что-то

      случилось с домом: второпях

      все комнаты между собою

      менялись мебелью своей,

      шкапами, ширмами, толпою

      неповоротливых вещей.

      И вот тогда-то, под тахтою,

      на обнажившемся полу,

      живой, невероятно милый,

      он обнаружился в углу.

      Внешний вид книги приятен.

      Выжав из нее последнюю каплю сладости, Федор Константинович потянулся и встал с кушетки. Ему сильно хотелось есть. Стрелки его часов с недавних пор почему-то пошаливали, вдруг принимаясь двигаться против времени, так что нельзя было положиться на них, но, судя по свету, день, собравшись в путь, присел с домочадцами и задумался. Когда же Федор Константинович вышел на улицу, его обдало (хорошо, что надел) СКАЧАТЬ