Острие бритвы. Тогда и теперь. Уильям Сомерсет Моэм

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ живые серые глаза, чувственные губы и тяжело обвисшие щеки. Он был англичанин, и я несколько раз встречался с ним на артистических вечеринках в Лондоне. Держался он всегда по-дружески весело и открыто, много смеялся, но не требовалось особого знания человеческой природы, чтобы понять, что за этой шумной общительностью скрывается цепкая деловая хватка. Уже несколько лет он слыл лучшим в Лондоне специалистом по внутренней отделке домов. У него был гулкий бас и маленькие пухлые руки, на редкость выразительные. Красноречивыми жестами, целым потоком взволнованных слов он умел так разжечь воображение сомневающегося клиента, что тот просто не мог не дать ему заказ, а принимал он этот заказ с таким видом, будто сам делает клиенту одолжение.

      Дворецкий внес на подносе коктейли.

      – Изабеллу ждать не будем, – сказала миссис Брэдли, беря с подноса бокал.

      – А где она? – спросил Эллиот.

      – Поехала с Ларри играть в гольф. Она предупредила, что, может быть, опоздает.

      – Ларри – это Лоренс Даррел, – объяснил мне Эллиот. – Он считается женихом Изабеллы.

      – А я и не знал, что вы пьете коктейли, Эллиот, – сказал я.

      – Я и не пью, – ответил он мрачно. – Но что поделаешь в этой варварской стране с ее сухим законом? – Он вздохнул. – Теперь коктейли стали подавать и в некоторых домах в Париже. Вредоносные влияния пагубны для чистоты нравов.

      – Какая чушь, Эллиот, – сказала миссис Брэдли.

      Сказано это было добродушно, но так решительно, что выдало в ней женщину с характером; а по тому взгляду, который она бросила на брата, веселому, но проницательному, я сильно заподозрил, что она не обольщается на его счет. Интересно, подумал я, как она отнесется к Брабазону. Я заметил, что он еще с порога окинул комнату профессиональным взглядом и невольно вздернул косматые брови. А комната и вправду была поразительная. Обои, занавески и кретоновая обивка кресел были одного и того же рисунка; на стенах висели картины в массивных золоченых рамах, очевидно купленные супругами Брэдли в пору их проживания в Риме. Мадонны школы Рафаэля, мадонны школы Гвидо Рени, пейзажи школы Цукарелли, руины школы Паннини. Были тут и трофеи их пребывания в Пекине – столы черного дерева, не в меру изукрашенные резьбой, огромные расписные вазы, были и вещи, вывезенные из Чили и Перу, – обрюзгшие каменные идолы, глиняные сосуды. Был чиппендейловский секретер и столик-маркетри. Абажуры на лампах были из белого шелка, на котором какому-то художнику взбрело в голову изобразить пастушков и пастушек в духе Ватто. Все это было сплошное уродство и, однако же, не знаю почему, радовало глаз. Вид у комнаты был уютный, обжитой, и чувствовалось, что в этой невероятной мешанине есть какой-то смысл. Все эти несовместимые предметы составляли единое целое, потому что были частью жизни хозяйки.

      Не успели мы допить коктейли, как дверь распахнулась и вошла девушка, а за нею молодой человек.

      – Мы опоздали? – сказала она. – Я и Ларри привела. Найдется для него что-нибудь поесть?

      – Надеюсь, – улыбнулась СКАЧАТЬ