Заповедник и другие истории. Сергей Довлатов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ поднимала голову так резко, что взлетал ее крошечный золотой медальон:

      – Неужели какать рядом с вами такая уж большая честь?!

      Тусклые перья на ее шляпе гневно вздрагивали…

      Для Тихомирова я был чересчур изыскан. Для Мау – безнадежно вульгарен. Но против Агнии Францевны у меня было сильное оружие – вежливость. А Тихомирова вежливость настораживала. Он знал, что вежливость маскирует пороки.

      И вот однажды я беседовал по коммунальному телефону. Беседа эта страшно раздражала Тихомирова чрезмерным умственным изобилием. Раз десять Тихомиров проследовал узкой коммунальной трассой. Трижды ходил в уборную. Заваривал чай. До полярного сияния начистил лишенные индивидуальности ботинки. Даже зачем-то возил свой мопед на кухню и обратно.

      А я все говорил. Я говорил, что Лев Толстой, по сути дела, – обыватель. Что Достоевский сродни постимпрессионизму. Что апперцепция у Бальзака – неорганична. Что Люда Федосеенко сделала аборт. Что американской прозе не хватает космополитического фермента…

      И Тихомиров не выдержал.

      Умышленно задев меня пологим животом, он рявкнул:

      – Писатель! Смотрите-ка – писатель! Да это же писатель!.. Расстреливать надо таких писателей!..

      Знал бы я тогда, что этот вопль расслабленного умственной перегрузкой квартуполномоченного на долгие годы определит мою жизнь.

      «…Расстреливать надо таких писателей!..»

      Кажется, я допускаю ошибку. Необходима какая-то последовательность. Например, хронологическая.

      Первый литературный импульс – вот с чего я начну.

      Это было в октябре 1941 года. Башкирия, Уфа, эвакуация, мне – три недели.

      Когда-то я записал этот случай…

      Судьба

      Мой отец был режиссером драматического театра. Мать была в этом театре актрисой. Война не разлучила их. Они расстались значительно позже, когда все было хорошо…

      Я родился в эвакуации, четвертого октября. Прошло три недели. Мать шла с коляской по бульвару. И тут ее остановил незнакомый человек.

      Мать говорила, что его лицо было некрасивым и грустным. А главное – совсем простым, как у деревенского мужика. Я думаю, оно было еще и значительным. Недаром мама помнила его всю жизнь.

      Штатский незнакомец казался вполне здоровым.

      – Простите, – решительно и смущенно выговорил он, – но я бы хотел ущипнуть этого мальчишку.

      Мама возмутилась.

      – Новости, – сказала она, – так вы и меня захотите ущипнуть.

      – Вряд ли, – успокоил ее незнакомец.

      Затем добавил:

      – Хотя еще минуту назад я бы задумался, прежде чем ответить…

      – Идет война, – заметила мама уже не так резко, – священная война! Настоящие мужчины гибнут на передовой. А некоторые гуляют по бульвару и задают странные вопросы.

      – Да, – печально согласился незнакомец, – война идет. Она СКАЧАТЬ