постель. Так и сказал бы ей. Жрать в доме нечего. Воды помыться нагреть негде. Печку топить нечем. И последний оплот чистоты в этом доме – братская постель – изгажен. – Поднимайся, – говорит Остап матери. Она спит. – Поднимайся, – повторяет. Веки дрогнули. Вроде приходит в себя, смотрит на сына. Он говорит: – Я сегодня поставлю дверь в эту комнату. И врежу в неё замок. – Где ты был? – она с трудом поднимается. Нет, не с похмелья. Она всегда такая тяжёлая. Потому что не отдыхает. Вырубается в пьяном сне. Потом снова куролесит. Пьёт, шляется, получает по соплям. Вчера, кажется, снова получила. Здорово приложили по голове. Под правым глазом – синяк. Отойдёт. – В Гастелло. – Что там делал? – едва шевелит языком. Несладко ей приходится. – Рыбу жарил. Дома же нет плиты. И дров нет. Поехал в Гастелло, развёл костёр на берегу реки. Она пытается подняться и протягивает к нему дрожащую руку. – Нет. Не прикасайся ко мне. И к брату не прикасайся. Мать смотрит на Остапа едва видящими глазами. В глазах плывёт. Пока он рос, её глаза всегда плавали в этой мути. Она не понимала, что это такое здесь бегает. Она даже не понимала, от кого это завелось. Она пыталась травить его ещё в утробе, но он выжил. Причинил ей адские муки и вышел на этот свет. Остап смотрит на мать. Трезвым, зорким взглядом не по годам смышлёного мальчишки. Он не видит в ней женщины, произведшей его на свет, но он рад, что есть на этом свете. Рад, что есть Лёнька. И плевать, от кого они оба завелись. Никогда в лицах матери и отца не станет искать сходства. Они разные. Здесь точка. Мать сползает с кровати и на карачках выползает из комнаты. Пытается будить мужа. Остап снимает со старенькой, продавленной полутораспалки бельё. Восемь утра. Остап привёл в дом алкаша, что строил бабке Шилы крольчатник и затем курятник. Алкаш замеряет дверной проём рулеткой. Отец в спальне кряхтит, отхаркивается в таз. Не может подняться. Но Остап не спрашивает, что вчера произошло, и почему отцу наваляли. Плотник просит червонец за работу. – Я не понял, кто-то пустил слух по острову, что я миллионер? Посмотри, шкура, где я живу. Загляни в соседнюю комнату, чего эти инвалиды могут мне дать? А у меня ещё братиш мелкий. – У тебя цепь на шее драгоценная. Такие цепи в магазинах не продают. Простым смертным не купить. – Верно ты подметил. Она ручной работы, не штамповка, и золото в ней чистое. Это подарок. За доброе дело, за добрую душу и чистое сердце. От чистой души и доброго сердца награда. Поэтому цены у этой цепи нет. Даже если перережешь мне глотку за неё, никому не продашь. Её у тебя попросту не купят. А быстрее тебя самого прибьют. – Ладно, пятёрку возьму, замок найдёшь и врежешь сам. – Ладно. Пятёрку даю. Поставишь мне дверь с замком. Сегодня поставишь. Сегодня получишь пятёрку. Если завтра придёшь, то здесь будет стоять дверь другого плотника. Развернёшься, пойдешь обратно с дверью. Половина девятого. Остап с Лёнькой в островном магазине сдают рыбу. Продавщица отсчитывает им рубль пятьдесят мелочью. Братья выходят из магазина. Лёнька ссыпает в ладонь брата свой заработок. На хранение. Идут
СКАЧАТЬ
