Пристав Дерябин. Пушки выдвигают. Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

Чтение книги онлайн.

      И долго и самозабвенно звенело, реяло в воздухе «а-а-а», «о-о-о», «я-я-я», однако певцы не довольствовались этим, им казалось совершенно необходимым закруглить эту призывную восторженную мелодию отрывистыми, как удары барабанов, выкриками:

      – Мороз! Мороз! Мороз!

      В летний день, когда люди изнывают от зноя и ищут прохлады, неплохо бывает, конечно, напомнить им о морозе.

      Мороженщики были виртуозы, и состязаться с ними не могли, конечно, слободские бабы и девки, продававшие вразнос сначала клубнику, а потом черешню, малину, вишню, абрикосы, груши, тем более что и голоса у них почему-то были необработанные, с хрипотой и низкого тембра, и чувствовали они себя с лотками и корзинами не совсем удобно, и ходить по городским улицам не в праздничном наряде и не с полными карманами подсолнуха было не всем им привычно.

      Они тянули однообразно:

      – Клубнички садов-ой, клуб-нички-и!

      Или несколько позже сезона клубники:

      – Вишени садовой, ви-и-ишени-и!

      Особенного увлечения пением не чувствовалось у них, но все-таки вносили они в общий поток уличных звуков и свою очень заметную струю.

      Старьевщики, люди по большей части старые, прижимистые, черствые, тоже пытались петь:

      – Ста-арые вещи покупа-аю!

      Порядочных голосов ни у кого из них не было, и это пение было, пожалуй, сознательно безрадостное, чтобы показать полное презрение ко всем вообще старым вещам, которые кому же в сущности нужны? Только зря загромождают комнаты и портят настроение людям, и вот, пожалуй, что ж, так и быть, они, безрадостные певцы, могут от этого хлама избавить.

      И вид у старьевщиков был наигранно скучающий, даже брезгливый, но они не пропускали ни одного дома, умело действуя своими крепкими палками, когда на них накидывались собаки.

      Впрочем, тут были еще и другого рода старьевщики – казанские татары, у которых, кроме палок, имелись еще и свои мануфактурно-галантерейные магазины за плечами, чрезвычайно искусно запакованные в широкие холщовые простыни. Коричневые раскосые лица их под высокими черными шапками были совершенно бесстрастными, и пели они без малейшей выразительности, но с серьезностью чрезвычайной:

      – Ха-алат – хала-ат!..

      Потом шла длинная пауза, потом снова точь-в-точь так же, как и прежде:

      – Ха-алат – хала-ат!..

      Это надо было понимать так, что они выменивают старые вещи на свою блестящую неподдельной новизной галантерею и мануфактуру.

      Трудно перечислить всех певцов, появлявшихся на улицах этого города летом 1914 года.

      Но, кроме этих певцов-отсебятников, выступали иногда и заправские певцы, целые хоры певцов, торжественно шествовавших по улицам, когда требовалось, например, сопровождать на кладбище тело покойника из богатого дома.

      Какое потрясающее «Со-о свя-тыми-и у-по-кой…» могуче колыхалось СКАЧАТЬ