Эпитафия без елея. Страницы воспоминаний партизана. Наум Перкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вступая в деревню, обдаваемые с обеих сторон жаром, дымом и копотью и не слыша собственных голосов. Почти бежали. Перепрыгивали через обгоревшие балки на дороге, спотыкались, догоняя передних.

      Вот уже дома, не тронутые огнем. Вразброску лежат несколько обгоревших трупов: это немцы. Один из них странно короткий, почти квадратный, его серо-черное, словно разбухшее, туловище заканчивается там, где должен быть живот, белеющий разорванной полоской.

      Потом вошли в темень, ночной холод и тишину. Куда мы спешим? Что впереди? На эти вопросы никто не давал точного ответа. А общий ответ был у нас самих, у каждого из нас. Немцы взяли Брянск, Орел и Курск, мы оказались в глубоком тылу. Но кто и что мы здесь? Всего теперь осталось трое из нашей группы запасников-артиллеристов, присланных в Н-ский полк и так и не дождавшихся обещанных взводов и орудий. Мы изредка окликаем друг друга – Гудкин, крупный и смуглый здоровяк, ругатель и сквернослов, сгорающий от злости и нетерпения, Герасимов, высокий и тихий, да я. Кто мог знать, что очень скоро, по самой глупой случайности, я и их навсегда потеряю из виду.

      Пока что мы молча шли рядом, минуя поля, мелкие перелески и селения. Дожевывали свои последние сухари, углубленные в невеселые думы, кутаясь в плащ-палатки от холода и начавшегося дождя. Словно обоз беженцев движется по степной дороге. Тягуче скрипят телеги – впереди и позади только телеги с ездовыми. Куда девалась пехота? Она словно растаяла в ночи.

      Дождь неторопливый, по-осеннему тоскливый и густой. Он бубнит и бубнит в ушах, гулко барабанит по задубевшей плащ-палатке, и чуть прояснившееся небо снова затягивает мглой.

      Чертовски обидно, что так обернулось мое назначение, моя отправка на фронт, о которой так много думалось во время непонятных маршей с запасными полками и дивизионами вдоль линии фронта, что снова приходится теперь уходить и выходить, не повоевав по-настоящему. А началось оно, может быть, тогда, когда, радуясь редкому осеннему солнцу, мы приходили на огневую позицию и с тревожным любопытством смотрели в сторону молчавшего противника. Или когда, сидя ночью в траншее с противотанковыми бутылками, мы чутко ловили близкие звуки и шорохи, прислушивались к пулеметным очередям, провожали взглядом гаснущие ракеты. И, наверное, многие уже знали об этом, когда до нас дошли только первые слухи о прорыве немецких танков где-то в районе Трубчевска и как бы в подтверждение этого стало твориться неладное с почтой. Окружение… Вот оно то, чего мы так боялись.

      Я видел первых окруженцев в июле 1941 года под Гомелем, на новобелицком стадионе, превращенном в сборный пункт офицерского состава. Тревожные, горькие, смутные были те ночи. Чистенькие и неуверенные, мы жались в угол, к самым дальним верхним трибунам, боясь вшей, что ползали по одежде грязных оборванцев, тесной кучей улегшихся внизу, боясь рассказов и вскользь брошенных слов, от которых щемило сердце, но в то же время полные удивления и – странное дело – чего-то наподобие зависти СКАЧАТЬ