Городские сны (сборник). Александр Станюта

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ же был человеком сильным, неутомимым, умным, изобретательным. Сколько километров мог пронестись стремительным, упругим шагом от станции до станции, не дожидаясь дачного поезда, чтобы ловчее «организовать», как тогда говорили, свидание!

      А как умел, любил рассчитывать в письмах-инструкциях планы тех встреч: дни, часы и минуты из железнодорожного расписания, учет возможных опозданий, запасное время, варианты…

      И вот не смог осилить тот свой самый главный путь к свободе где-то в районе Червеня в июне 41-го. Не сумел промчаться по невидимой черте между смертью и жизнью. Не повезло.

      Стало ли все это известно потом ей, матери? Не все ли теперь равно… Сергей Александрович этого никогда точно не знал, но никогда и не спрашивал.

      Ему казалось, что само это незнание как раз и увеличивает, расширяет пространство смысла, в котором можно об этом думать, воображать. Пусть все так и остается, как живое, без последней точки, не целиком канув в небытие.

      Пускай хоть эхо того давнего дрожит.

      Глава четвертая

      Idee fix

      I

      И еще одна пачка писем, в два раза большая, чем от Льва Дальского, хранилась среди вещей матери отдельно от бесчисленных фотографий, дипломов, поздравлений, пригласительных билетов, программ концертов, рекламных буклетов – она никогда не выбрасывала ничего из этого.

      Все письма из этой пачки были написаны карандашом, лишь на конвертах были чернила, фиолетовые и черные. И были там еще два фотоснимка. Сергей Александрович сразу оценил их качество. Фотобумага и печать, изображение, его отчетливость и светотень – все было очень хорошим, особенно для того времени.

      Письма датировались 30-ми годами, но одно, самое раннее, было написано в конце 1929-го, а последнее – в 1935 году. И это показалось таким удивительным, почти неправдоподобным: сколько же лет писал Леокадии Забелле этот человек… Обратный адрес нигде не указывался, но таковы были тогдашние почтовые правила, его не требовалось ставить на конверте.

      На одном снимке этот человек, подписывавшийся «Аля», в пальто, кашне и черном кепи с довольно длинным козырьком. Лицо славянское и узковатое, довольно бледное, с прямым носом и твердым подбородком, не массивным, скорее, острым. Но что замечается сразу, так это отсутствие какого-либо выражения в лице, в серых глазах, какая-то неподвижность во всем этом, закрытость – а не просто сдержанность.

      А на втором снимке этот человек сидит в служебном кабинете, за большим письменным столом с настольной лампой, с телефоном, с зажатой во рту трубкой и смотрит в какие-то бумаги. Он в свитере, ворот которого плотно и мягко обтягивает шею. Виден пробор в нечерных, а, похоже, каштановых волосах.

      Кабинет просторный, на стене большая географическая карта… А свитер, свитер – вдруг подумалось однажды – ведь такие свитера носили летчики, вообще военные – и еще долго после войны.

      Ворот такого светло-коричневого свитера был выпущен на ворот надетой сверху гимнастерки зимой у школьного учителя географии Марьяна Даниловича: точеный профиль, строгое выражение СКАЧАТЬ