Городские сны (сборник). Александр Станюта

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ очень мало народу… Ты так любил музыку… Вот сейчас передают вальс из «Лебединого озера» Чайковского. И ты вот передо мной, как будто я вижу тебя – дирижируешь… Да, так что я хотела сказать?.. Первомайский парад. Но я прислушиваюсь – нет, это не твой голос… а вот – ты!! Из Белостока… «Говорит Белосток!» Ты говоришь… Но так мало…

      «Белосток», – сразу заметил он это название спустя полвека, когда ее, писавшей эти строки, не стало, и хранителем тетрадки уже был он, ее сын. Тот польский Белосток, который в сентябре 1939-го вдруг оказался присоединенным, тоже советским.

      Это туда в 40-м послали Леокадию Забеллу с первым ее гастрольным выступлением. И это там ее услышал Эдди Рознер, с чьим джаз-оркестром она и записала свою первую пластинку, когда Рознеру дали «Заслуженного артиста БССР»…

      Да, Белосток, – оттуда мать привезла тот темно-синий, из тонкого бостона, детский костюмчик, «капитанский», купленный на вырост: ничего более нужного в то время не нашла. Ну, что же, он быстро вытянулся, дотянул до «капитанского» костюмчика: в занятом немцами Минске, с отцом на фотокарточке сорок второго года он уже был в красивом сюртучке с блестящими никелированными пуговицами и якорем на рукаве; правда, штаны были короткие, на шлейках, до колен, этого на снимке не видно.

      – Пришла в театр: все как будто чужие. Была на радио – тоска… будто нет солнца. Все серо и сумрачно. Вот если б можно было мухой проникнуть туда и побывать с тобой. Возле тебя быть мухой ласковой, а там… Злой, жалящей до крови… Очень бы было хорошо… Теперь буду каждую муху ценить… А вдруг она побывала у тебя. Может, сидела на руке, на плече, ведь мухи, они могут. Верно? Или, знаешь, если б можно было выдрессировать муху вроде почтовых голубей, чтоб была «почтовая муха». Как было б чудесно. Только вот что бы она могла передать… ну, записку, конечно, нет, а вот волос с твоей головы можно было бы переслать, обвить ее туловище, а крылышки свободны. Или чтоб крылышки увеличивались, когда ты пишешь и когда я читаю, а остальное время были бы нормальные. Да мало ли что еще можно придумать… Как ты там? Что думаешь?

      II

      Взглянув на следующую страницу тетрадки, он не поверил глазам: поверх выцветших фиолетовых чернил знакомого легкого, летящего почерка матери были криво разбросаны красные карандашные буквы и еле-еле составленные из них слова: МА МАИ МАМ МАМА…

      Значит, он уже был тогда в том мире?

      – 10 мая. Вчера зашли Б. и Л. Полюбовалась на чужое счастье. Думала ли я когда-нибудь, что до боли буду завидовать… Их нежность друг к другу как острый нож для меня… А я? Все время у меня мелькают образы из нашего недавнего и такого чудесного прошлого. Неужели конец?.. Не хочу верить… Нет! Не может быть… А внутри что-то говорит: «Да, да… конец, никогда счастье не долговечно… А такое, какое было у меня… Оно и так что-то задержалось у меня…

      11 мая. Ездила в Ждановичи. Обегала все места, где были с тобой. Опять боль… И она ни на секунду не утихает. Только притупляется немного и опять вспыхивает ярко, ярко! Ох, больно! Ох, тяжело. Я так думаю: она (боль) у меня уже останется хронически… До твоего СКАЧАТЬ