Штукатурное небо. Роман в клочьях. А. И. Строев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ когда из твердого состояния оно превращается в газообразное, минуя жидкое. Это сухой лед, – пояснила Люда, которая уже заканчивала институт.

      – Я никому не отец, а стал уже дедом! – косясь на Людмилу, продолжал он. – Какое отношение тогда этот ребенок вообще имеет ко мне? Где его отец? Мы с ним толком и незнакомы! И это, когда мы получаем взамен деревянного дома квартиру в кирпичном! Я должен работать, мне нужен отдельный кабинет и покой, а не кричащие внуки с зятьями и падчерицами! – и он так вдарил кулаком по столу, что по углам из него вылезли гвозди. – Нужно что-то делать, что-то делать… – бормотал он. – Все! Мы разводимся! Я получу отдельную квартиру! Мне нужна ты, а не чужие дети! Я просто хочу быть счастлив, просто быть счастлив… И решать уравнения только с одним неизвестным… На дворе стояла теплая осень сентября 1960 года.

      По возвращении из плена Владимир Кирпичев женился на той, с которой сидел в школе за одной партой. Девушку звали незамысловато – Любовь. Вскоре у них с разницей в час родились близнецы – две девочки. Одну назвали Верочкой, другую Надей, но отличить их, когда они потихоньку становились самостоятельными, не могли даже родители. Частенько бывало, что за провинности Веры по полной программе доставалось Надежде или наоборот. Наказывала же дочек Любовь, с молоком впитавшая от матери Софьи образцы благоразумного воспитания и просто на несколько дней прекращала с ними общение. Это было самое тяжкое испытание.

      Нельзя сказать, что Владимир был несчастлив, но сердце его было не на месте. Сердце его жило в Москве на фоне открыток Кремля, набережных Яузы и остроконечных высоток, где во снах с Шурой и Людой вслепую его преследовал фотограф с треногой, накрытый черным покрывалом. Он щелкал тросиком фотоаппарата, и на открытках появлялась вся семья. Открытки немедленно и повсеместно поступали в продажу в отделения связи и киоски «Союзпечати».

      С фронта Владимир вернулся совершенно седой, за несколько месяцев отпустил большую окладистую бороду, такую, что с виду его нельзя было отличить от писателя Льва Толстого. Его первый приезд в Москву был неожиданным. Он буквально-таки нагрянул по адресу, который получил в привокзальной справочной и, презрев электрозвонок, костяшками ладони постучал в дверь. Открыв, Шура не узнала его и, упершись руками в его грудь, хотела уж было вытолкать за порог.

      – Я просто хотел видеть, что ты действительно счастлива и у тебя все в порядке. Если нет, я забираю тебя обратно. Мы станем жить вшестером. Где наша дочь?

      Голос нельзя было перепутать ни с чем. Голос остался тем же.

      Через час втроем они сидели в Филевском парке и ели хлеб с простоквашей, которые Владимир привез с родины. Через много лет он приезжал повторно в последний раз, когда на белом свете я уже топтал невысокую траву. Я пытался назвать его «дедушка – ты», он напрягся и дальше я говорил уже с ним как с Владимиром Дмитриевичем, рассказывал ему про книжки и кубики, он же растерянно молчал.

      Но все это было потом. А пока 25 октября 1959 года мои папа и мама СКАЧАТЬ