Венецианский аспид. Кристофер Мур

Чтение книги онлайн.

      – Слыхали сами, – сказал солдат. – Ступайте праздновать, но не слишком, а то рулить не сможете. Я нынче буду спать в своей постели. Уплатите ему, Антонио. – Солдат повернулся и тоже зашагал вверх по склону.

      – Я? Почему всегда я? – Купец сунул руку в кошель. – Ну что ж, ладно. – Он швырнул монету гондольеру, тот поймал ее в воздухе и благодарно склонил голову. – Стало быть, в полночь.

      – В полночь, синьор, – подтвердил гондольер и крутнул веслом. Гондола безмолвно и гладко скользнула прочь от причала, как нож в ночи.

      У парадного входа в палаццо дурак помедлил.

      – Что это у вас над дверью, Монтрезор? – В тенях таился гербовый щит, инкрустированный в мраморе. Сенатор воздел повыше фонарь, осветив герб – барельеф, на котором золотая человечья нога попирала нефритового аспида, а клыки последнего меж тем впивались в пяту.

      – Мой семейный герб, – ответил сенатор.

      – Надо думать, у них в гербовой мастерской настоящие драконы и львы закончились, раз вам пришлось удовольствоваться этой херней, а?

      – Сдается мне, могли б и королевскую лилию до кучи присунуть, – молвил шутовской жезл голосом на тон выше собственно шутовского. – Монтрезор, блядь, француз же, не?

      Сенатор молниеносно развернулся к кукле.

      – «Монтрезор» есть титул, дарованный мне дожем. Он означает «мое сокровище» и призван обозначать, что дож ценит меня превыше прочих сенаторов в Малом совете. Это герб рода Брабанцио, старинного и плодовитого[6], мое семейство носит его с честью уже четыре сотни лет. Особо отметьте девиз, шут, – «Nemo me impune lacessit». – Читая его сквозь зубы, при каждом слоге он покачивал в такт фонарем. – Это означает: «Никто не оскорбит меня безнаказанно».

      – Так это не, блядь, французский, – произнесла кукла на жезле, повернувшись к шуту.

      – Нет, – подтвердил тот. – Кукан у меня довольно бегло изъясняется на, блядь, французском, – пояснил он сенатору.

      – А Монтрезор – француз, правильно?

      – Лягушатник, как летом на Сене, – кивнул шут.

      – Так и думал, – ответствовала кукла.

      – Хватит болтать с этой деревяшкой! – рявкнул сенатор.

      – Сами же на него орете, – сказал шут.

      – А теперь ору на вас! Вы сами дергаете рот этой кукле и за нее говорите.

      – Не может быть! – сказала кукла, отвесив деревянную челюсть и воззрившись на шута, потом на сенатора, потом опять на шута. – Этот ятый обалдуй тут всем заправляет?

      Шут развязно кивнул, бубенчики его зазвенели[7].

      Кукла поворотилась к сенатору:

      – Ну, если ты тут свинские рожи корчить будешь, так знай – твой клятый девиз потырен.

      – Что? – сказал сенатор.

      – Плагиат, – пояснил шут, серьезно кивая: вылитый гонец, СКАЧАТЬ