Полынь скитаний. Ольга Рожнёва

Чтение книги онлайн.

      Справедливости ради нужно отметить, что шимоза, называемая в Российской империи мелинитом, уже была опробована русскими, но крайне неудачно: во время испытательных стрельб разорвались пушки и опытная бомба, имелись человеческие жертвы, поэтому разработка нового пиротехнического наполнителя приостановилась (по окончании войны русские стали использовать в качестве наполнителя снарядов тол – он немного уступал мелиниту по мощности, но превосходил по безопасности).

      Артиллерийская дуэль предрешила исход Цусимского сражения, так что можно было уже и не пенять на крайне неумелое и неудачное маневрирование русских кораблей, отсутствие должной военной подготовки у матросов и тяжелую контузию командующего вице-адмирала Рожественского в самом начале сражения. Шапками закидать японцев не получилось.

      Разгром нашей эскадры был поистине ужасающим: погибли более пяти тысяч русских моряков против ста шестнадцати японских, более семи тысяч оказались в плену, включая двух адмиралов. Были взорваны, затоплены или взяты в плен почти все русские боевые корабли: из тридцати одного только один вернулся в Россию, а три прорвались во Владивосток.

      Мирный договор Япония согласилась подписать при полной капитуляции России, в которой уже началась революция.

      Врач от Бога

      Закончилась Русско-японская война, отшумели революционные бури в России, а Константин Петрович Дубровин все трудился на чужбине и лечил больных.

      К моменту приезда в Синьцзян он уже имел за плечами опыт военного врача. В Урумчи Дубровин продолжал расти как доктор, не гнушаясь перенимать самые лучшие умения у русской бабки-повитухи, сибирского костоправа, монгольского лекаря, знатока тибетской медицины.

      Гиппократ говорил: «Врач – философ; ведь нет большой разницы между мудростью и медициной». И Дубровин проявлял мудрость не по годам.

      С интересом выслушивал он советы бурятского эмчи-бакши[11] Санжая, с которым очень подружился. Высокий, крепкий Санжай с гладким, почти без морщин лицом и узкими умными глазами выглядел молодо, но Дубровин знал, что эмчи-бакши уже за семьдесят. Носил бурят обычно старый дэгэл[12], стянутый в талии кушаком, синюю рубаху, штаны из грубо выделанной кожи и круглую шапку с красной кисточкой наверху.

      Рассудительный и немногословный, как и большинство бурятов, Санжай проявлял явную симпатию к молодому русскому лекарю, сочувствовал его положению оторванного от Родины человека, в одиночку отправленного лечить множество чужих ему людей. Приехав в Урумчи, заходил проведать Дубровина:

      – Сайн байна[13], Костя-эмчи-ла![14]

      – Здравствуйте, эмчи-бакши!

      – Ваша русская медицина лечит больного с вершины дерева, а наша – с корня. СКАЧАТЬ