Звездные часы и драма «Известий». Василий Захарько

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ с просьбой: отзовите свое представление на освобождение т. Голембиовского.

      Подпись – И. Лаптев, 30.1.91 г.

      Последние слова звучат уже при вернувшемся Абакумове, который всем своим ростом тянется к микрофону:

      – Письмо оглашено не полностью! Я только что говорил с председателем палаты Верховного Совета Лаптевым. Он сказал, что конечные строки его письма таковы: «Я надеюсь, что коллектив “Известий” присоединится к моей просьбе, и поэтому прошу считать мое письмо открытым и огласить его на собрании».

      Казалось бы, все наконец-то ясно с обращением бывшего главного редактора, но кое-кто из числа особенно недоверчивых вновь и вновь настаивает на том, что надо зачитать его полностью, поскольку возможны и другие купюры. Только через два с лишним часа обсуждение, а потом и голосование – отдельно по пунктам – постепенно становится все менее возмущенным, более рассудительным. В результате единогласно принимается резолюция, основанная на проекте Кондрашова. Строки из нее:

      Считать неприемлемым для коллектива «Известий» и противоречащим интересам перестройки освобождение тов. И. Н. Голембиовского без его согласия с поста первого заместителя главного редактора «Известий»… Собрание считает крайне необходимой, до принятия окончательного решения, встречу редакционного коллектива с председателем Верховного Совета СССР А. И. Лукьяновым, руководителями палат Верховного Совета…

      Мне поручили довести эту резолюцию до сведения лично Лукьянова, что удалось сделать уже поздно вечером благодаря кремлевской «вертушке». Через день он принял избранную делегацию известинцев, в ее составе были С. Кондрашов, А. Друзенко, председатель профсоюзного комитета В. Щепоткин и я. Встреча длилась часа полтора, в ней приняли участие руководители обеих палат Союзного парламента И. Лаптев и Р. Нишанов. Нас троих из числа визитеров Лукьянов будто не замечал, ни к одному не обратился даже по фамилии, хотя перед ним лежал список с нашими именами. Зато Станислава величал подчеркнуто уважительно, по отчеству. Если наши слова пропускал в основном мимо ушей, не скрывая раздражения, то Кондрашова слушал внимательно, ни разу не перебив. Чувствовалось некое особое почитание, даже заискивание хозяина кабинета – большого любителя книг, автора поэтического сборника – перед знаменитым пишущим человеком, звездой международной публицистики.

      Между тем Кондрашов был верен себе: коротко коснувшись темы «Голембиовский – Ефимов», сказал, что видит возможность их совместной работы, но главным образом говорил о состоянии дел в газете, а они стремительно ухудшаются. Тираж падает. Потеряно управление редакцией. Сгущается атмосфера растерянности, люди не знают, что и как делать. Потому что нет четких и обязательных, понимаемых всеми критериев в оценке их работы… В конце сказанного Станиславом было заметно, что Лукьянову хотелось услышать от него все же нечто иное, явно говорящее в пользу главного редактора, но такое не прозвучало. СКАЧАТЬ