– Двести пятьдесят.
– Ты чего, совсем? Было же пятьсот! – вскричал Дима.
– Было пятьсот, а стало двести пятьдесят. Сам виноват – цены падают каждый день, а я ведь предлагал!
– Скотина! – сказал Дима.
– От скотины слышу, – парировал Артур. – Завтра будет вообще двести. Ну?
– Триста!
– Ладно, уговорил. Испанца вперед.
– Деньги сейчас! – твердо сказал Дима. – Испанца принесу завтра.
– Тогда двести пятьдесят!
– Пошел ты, знаешь куда? – завопил он, вскакивая, и ткнул в сторону Артура дулю. – На, выкуси! Хрен тебе, а не испанца! У меня сегодня день рождения, между прочим!
– Ладно, уговорил, – сказал Артур. – Но имей в виду, что никто не даст тебе больше – времена сам знаешь какие. Поздравляю! Завтра утром заскочу и заберу. Тогда и отдам. Надо бы днюху отметить…
– В другой раз, – проворчал Дима. – Нет настроения.
Он шел по улице – и ему хотелось плакать. Его прекрасный испанец в кружевном воротнике уплывал к подлому барыге, и хорошо бы за пятьсот. Так нет же! За триста! Каких-то жалких триста! А раньше выпрашивал за пятьсот, ну не сволочь? Додавил-таки. Дима чувствовал себя предателем, ему было жаль прекрасного испанца. День рождения называется!
Домой по-прежнему не хотелось. Он зашел в гастроном, купил бутылку красного, твердого сыру в дырках, копченого мяса и отправился в гости к Эле. У нее вечно пустой холодильник с позавчерашней овсяной кашей и кислый кефир… скулы сводит при одном взгляде! Эля, правда, не любит, когда без приглашения: мол, а если она не одна или работает! Но Дима не обращает внимания: не надо нас дурить, не одна она! А с кем? Опять не надо свистеть. Кто же ее выдержит с ее-то термоядерным норовом! И было бы понятно, если бы красотка, – ладно, можно потерпеть, – а тут внешность… так себе, а характерец не дай бог! Диме все ее закидоны и недовольные ужимки по барабану, даже интересно.
Эля – единственная женщина, к которой он заглядывает на огонек без дальнего прицела, исключительно поговорить. Вернее, пособачиться и подразнить ее, посмотреть, как она злится – и хорошеет при этом: лицо горит, глаза мечут молнии, волосики дыбом… Только что в драку не лезет.
Вообще-то, она Элеонора. Надо заметить, что есть целый ряд имен, которые Диме не очень нравятся, хотя надо отдать им должное, – включают воображение. Ну там, Глафира, Матрена, Василиса, Алевтина. Элеонора туда же. Казалось бы, имена как имена, но вот поди ж ты, цепляли они в нем какую-то тайную струнку и вызывали в голове соответствующую картину. Глафира, например, виделась ему громадной, как колокольня, бабой с зычным голосом, причем медсестрой в халате и со шприцем в здоровенной ручище. Уколов Дима боялся с детства. Матрена выступала в монашеских одеждах, скользила неслышно, с опущенной головой. Василиса казалась богатырем в шлеме на здоровенном битюге, машущем хвостом. Элеонора же напоминала вертлявого шпица с писклявым голосом.
Дима СКАЧАТЬ