Если опускалась в свое кресло, это был дурной признак: значит, я устала, силы мои на исходе и слова будут слетать с моего языка, словно посланники вселившегося в меня духа. Негласное соглашение между мной и моими учениками подразумевало, что они понимают тайный язык, на котором я к ним обращаюсь. Ведь с годами мне стало очевидно, что у учеников и учителей есть секретный язык, никем не записанный и не до конца расшифрованный. Я рассеянно листала свои тетради, разглядывая страницы, на которых что-то неразборчиво отмечала во время урока. Я не знала, куда спрятаться. Упорно пыталась о чем-то говорить, в то время как в голове блуждали посторонние мысли. Иной раз полностью отключалась и не могла ничему учить, но и в эти моменты оставалась учительницей. Я была ею, когда могла и когда не могла, когда была полна сил и когда задыхалась от беспомощности. Я преподавала ученикам беспомощность, она сидела за столом рядом со мной. Я снимала очки, и все расплывалось перед моими глазами. Говорила в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно; спрашивала себя, какую мысль хочу до них донести; полагала, что ученики, которые внимательно следят за всеми жестами и движениями учительницы, способны почувствовать глубину в обмелевшем потоке ее слов, ничего при этом не зная о ее личной жизни; что они могут уловить все ноты в ее голосе, понять, о чем она рассказывает и о чем молчит. Время от времени какой-нибудь ученик рисовал мой портрет – как правило, нереалистичный. Обычно это был рисунок в духе экспрессионизма, который предательски точно отражал то, что творилось у меня внутри; поневоле я раскрывала им прошлое – не то прошлое, о котором они могли прочитать в книгах, а то, которое я видела своими глазами, которое пережила сама, многое поняв о себе и об окружающих. Все эти годы я знала, что тоже ищу учителя, что я все еще в поиске. Да, я тщетно искала учителя. Того самого. Я хотела узнать, в чем состоит урок, преподать который было под силу лишь немногим – возможно, только той учительнице.
Не берусь утверждать, что эта история будет именно о ней. Скорее всего, да, но у меня нет стопроцентной уверенности, и я не знаю, готова ли углубляться в этот предмет. Я сомневаюсь, что действительно хочу знать правду. По натуре я не исследователь, не детектив и не обладаю свойством, которое называют интуицией. Но у меня есть знание иного рода – я знаю, что могло произойти, что должно было произойти и, скорее всего, произошло с той, которая дошла до точки невозврата. У меня не было потребности обсуждать с кем-то эту тему, и, надо заметить, не из-за тщеславия. Я хотела играть с фактами, а не опираться на них. Я стремилась прикоснуться к той грани, за которой, как мне казалось, начиналась реальность, но все же не переступать этого предела. Однажды – и я еще расскажу об этом случае – я почувствовала, что она стоит рядом со мной и, почти не поворачиваясь, произносит: «Посмотри на меня. Всего один раз. Не задавай вопросов. Постарайся описать то, что ты видишь. Пользуйся данной тебе свободой». Но как ею пользоваться? Никто не рассказывал мне о ее жизни. Нескольким людям были
СКАЧАТЬ
