Южный крест. Юрий Слепухин

Чтение книги онлайн.

      – Ну что ты. У нас только южная часть степная.

      – Но ты там был, да? Ты видел настоящую-настоящую степь?

      Полунин помолчал, грызя травинку.

      – Я там воевал, в сорок первом, – ответил он нехотя.

      – Это там тебя ранили?

      – Да, там…

      – Бе-едный, – пропела Дуняша. Она расстегнула его рубашку и, быстро нагнувшись, поцеловала неровно стянутый багровый рубец шрама. – Бедный мой, как тебя неаккуратно зашили.

      Он похлопал ее по плечу, отстранил от себя и застегнулся.

      – Меня, Дуня, зашивали в лагере. Штопальной иглой, там было не до аккуратности шва. А сейчас хватит об этом, лучше почитай стихи.

      – Какие?

      – Какие хочешь. Что вспомнится, то и почитай.

      Дуняша помолчала.

      – Вот слушай: «Девятый век у Северской земли… стоит печаль о мире и свободе. И лебеди не плещут. И вдали… княгиня безутешная не бродит. О Днепр, о солнце, кто вас позовет… повечеру кукушкою печальной… теперь, когда голубоватый лед все затянул, и рог не слышен дальний… И только ветер над зубцами стен… взметает снег и стонет на просторе. Как будто Игорь вспоминает плен у синего… разбойничьего моря…»30* Господи, что это сегодня… со мной…

      – Успокойся, Дуня, не надо.

      – Не буду, милый, прости, – Дуняша шмыгнула носом. – «Княгиня безутешная» – это про Ярославну, знаешь?

      – Да, я понял.

      – Почему я не могла быть твоей Ярославной, когда ты лежал там раненный, в сорок первом? Впрочем, я все равно опоздала, мне тогда было всего одиннадцать…

      Полунин осторожно прижал ее к груди и стал гладить по голове, щурясь на закат, где громоздились тяжкие раскаленные громады облаков.

      – Пойдем уж, наверное, – сказал он, кашлянув.

      – Да-да, идем, милый…

      Следующие трое суток пролетели для них как-то незаметно. С погодой повезло – дни стояли тихие, безветренные и удивительно теплые для этого времени года; Дуняша говорила, что нагулялась на несколько месяцев вперед, даже соскучилась немного по асфальту.

      В воскресенье утром Полунин проснулся первым, привычно потянулся к часам – те стояли, видимо не заведенные накануне. Осторожно, чтобы не разбудить Дуняшу, он встал, подошел к окну, отдернул штору. Было еще очень рано, обильная седая роса лежала на траве, и только одинокое облачко над пампой розовело в лучах невидимого еще солнца. Со странным предчувствием утраты – что, собственно, ему до этих мест? – смотрел он на уходящую к горизонту степь, на изрытую колеями дорогу между проволочными изгородями, на далекий холмик, где они сидели тогда в первый вечер. «Этого в моей жизни никогда больше не будет», – подумал он вдруг и снова удивился – так сжалось сердце. Мало, что ли, было в его жизни этих «никогда больше»?

      Пытаясь СКАЧАТЬ