Иерусалимский синдром. Петр Альшевский

Чтение книги онлайн.

      Джокетто. Знаешь в чем твоя ошибка? Ты все делишь на хорошее и плохое. Везде хочешь поставить знак. Даже там, где этого не требуется.

      Луболо. Это требуется везде.

      Джокетто. Везде требуются только доноры.

      Флориэна. (Джокетто) А вы… вы не пробовали? Я о песнях. Выражающих тревогу сердца и его тепло – неповторимость его, как органа… его проводящие свойства к единству с окружающим миром… его низкопоклонство суровому фатуму…

      Джокетто. Песни я не придумывал. Но в свое оправдание могу сказать, что однажды я написал неплохой рассказ. За два часа – сел и написал. В левой руке сигарета, в правой ручка – сигарет шесть ушло. На один рассказ.

      Флориэна. О чем?

      Джокетто. Ничего оригинального. О жизни. Трех птичках-невеличках и седом глазастом орнитологе.

      Луболо. Ты мне об этом не рассказывал.

      Джокетто. Ни тебя, ни Вольтуччи, никому – это темная сторона моей биографии.

      Флориэна. А где вы его опубликовали?

      Джокетто. Дело обстояло так – я запечатал свой рассказ в длинный конверт и вышел на улицу. Не будучи окончательно уверенным в том, стоит ли одаривать массы такой удивительной роскошью. И я решил: если мне первым попадется почтовый ящик, я не буду сопротивляться провидению – брошу в него. Ну, а если помойный, от удовольствия изучать мое произведение человечество будет избавлено. Почтовый и помойный, успех и безвестность… Первым, разумеется, попался помойный.

      Флориэна. Но ведь это не честно. Помойные ящики встречаются намного чаще почтовых.

      Джокетто. Чаще, реже, не суть важно. В природе встречаются и почтовые ящики, и помойные. И значит у меня был шанс первым найти почтовый. Но я не нашел.

      Флориэна. Я бы на вашем месте жутко расстроилась…

      Луболо. Ты никогда не будешь на его месте. Да и расстраиваться особо не из-за чего – рассказ наверняка был так себе. Похабщина какая-нибудь.

      Флориэна. Как вы можете так говорить?! Вы же его не читали! Я… если напрямоту, не ожидала от вас!

      Джокетто. Спасибо за поддержку. Вообще-то наш Инспектор мужик неплохой. Но завистливый. И все, что он здесь творит, он творит из-за зависти. Он же понимает, что всех его способностей хватает только на чистку пистолета и листание примитивных комиксов – такова его доля. Никто и никогда не видел, чтобы он книжку без иллюстраций читал.

      Луболо. А уголовный кодекс?

      Джокетто. Уголовный кодекс не книжка. Являя собой странный набор из «можно и нельзя», он или больше, или меньше ее, но не она.

      Луболо. Формально уголовный кодекс все равно книжка.

      Джокетто. Ты формалист. И еще ты…

      Луболо. Даже не думай сказать, что я идиот! Не сглотну! Возмущусь по полной!

      Джокетто. Ты формалист… Слышишь?

      Луболо. Что?

      Джокетто. Как на Гефсиманской фондовой бирже со скрежетом попадали твои акции.

СКАЧАТЬ