Железный поход. Том 1. Кавказ – проповедь в камне. Андрей Воронов-Оренбургский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ крайне сожалел и печалился. Занятый в тот сложный, тяжелый для Отечества 1831 год внутренними делами страны, он тем не менее горячо поздравил Паскевича князем Варшавским, искренне сетовал в послании: «Зачем я не летал за тобой по-прежнему в рядах тех, кои гордо мстили за вероломно поруганную честь России… больно, право, носить мундир и в таковые дни быть приковану к столу подобно мне, несчастному»25.

      «Что же до горе-поляков, – писали газеты, – то, переходя к оценке их действий, нам должно перво-наперво отметить полнейшее отсутствие какого-либо политического глазомера у их вождей. После взятия Варшавы, когда уже все было потеряно, с ними все-таки еще разговаривали, их еще признавали воюющей стороной. Казалось, им бы надо ценить это обстоятельство и стараться лояльным, смиренным выполнением условий перемирия сохранить последние крохи польских вольностей, тем паче что с 20-30 тысячами разбитых к тому же войск смешно думать осилить Россию и ее гвардию… Увы, Речь Посполитая сделалась жалкой жертвой и заложницей безрассудного шовинизма Круковецкого и его окружения, вероломство которых бесповоротно погубило поляков в глазах Государя и не могло не восстановить оного супротив себя. В действиях шляхты – напрасный труд искать и намека на какой-либо государственный расчет… Ею владела и владеет лишь слепая ярость и дикое, истерическое упрямство».

      Петр Артемьевич отложил письма, газеты, закрыл свои записи и посмотрел на клинок, висевший в золоченых ножнах под портретом погибшего Александра. Глаза старого графа, как и в тот день, застелили слезы. Выйдя из-за стола, трясясь каждой складкой своего английского халата, каждой морщинкою лица, не замечая, как он сам страшен в мертвенной бледности, как нелеп в своей вымученной твердости, старик подошел к реликвии дома и, взяв ее в руки, припал устами к рифленому холоду ножен.

      – Са… Саш… Са… Сашень-ка-а… – повторил он, не сдвигая губ. – Ты, мой милый… мальчик… Ты, – отец не позволил себе даже мысленно сказать «был», – ты… благородный человек… Прости! Прости нас, что мы с матерью пережили тебя… Почему не я?.. Почему ты в земле… Господи, прости же меня…

      Граф целовал сталь, точно это было лицо его сына, и старческие, отвыкшие целовать губы слепо искали молодых свежих уст, чтобы с родительской теплотой и жадностью припасть к ним.

      Когда же отчаянье отца схлынуло, он повернулся к иконе, смиренно встал на колени и, внимчиво вглядываясь в печальный, строгий лик Создателя, горячо зашептал:

      – Господи, спаси и сохрани! Помяни души усопших рабов Твоих, родителей наших и любимого сына моего Александра, и всех сродников по плоти; и прости их все согрешения, вольные и невольные, даруя им Царствие Небесное… Подскажи мне праведный путь очищения сердца и умиротворения души… Дай силы понять и осмыслить причины скорби моего многострадального Отечества!.. Моих собственных неудач и падения… Я знаю, Ты можешь указать способы выхода! Вопросы эти равно существенны и судьбоносны, как в жизни отдельного человека, СКАЧАТЬ