Железный поход. Том 1. Кавказ – проповедь в камне. Андрей Воронов-Оренбургский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ голову, Петр Артемьевич с позиции пережитых лет пытался понять, добраться до сути тех страшных дней истории, которым он был свидетель, в которых его сын принял трагическое участие. И будучи в этот глухой, ночной час один на один с собой, со своей совестью и Богом, он не пытался рядиться в одежды гордости, не искал в себе и того особого, напускного бодрого духа, что, как пламя свечи, спокойно и ровно освещает сумеречье сомнений. Думая о польском мятеже тридцатых годов, не искал он и лживых слов, за которыми прячут люди свою искренность, свои чувства.

      И все-таки природная, верноподданическая суть брала верх. Ни разум, ни сердце не желали, не смели соглашаться с теми, кто зрил в подавлении польского мятежа жандармскую карательную правду его Отечества, его обожаемого Государя.

      Петр Артемьевич хрустнул пальцами, прерывисто вздохнул, нервно распахнул ворот халата – душно стало от мыслей.

      «Пусть мы на краю гибели! Пусть всех нас трижды ждет каторга и виселица! Выбор наш сделан! Отдадим жизнь борьбе против царя-деспота! Долой тирана! Да здравствует Речь Посполитая! Да здравствует свобода!» – с болезненной яркостью вспыхнули в памяти отчаянные и восторженные воззвания пленных поляков. Взятые в бою у Добре, грязные от пороховой гари и крови, в изодранных мундирах, разбитые, но не побежденные, они дерзко смотрели в глаза смерти, когда их вели на расстрел.

      – Н-да, было дело… – Граф покачал головой, чувствуя студеную тяжесть ниже груди. – Увы, Россия и Польша идут разными дорогами, и видно уж, никогда пути их не сойдутся. Но, Бог мой! Ужели сей народ не ведает, не отдает отчета, что сам возводит себя на Голгофу? Это же гибель всего великого Привислянского края, потомков славного рода Пястова, рыцарей Людовика Венгерского и озаренного славой союза Ядвиги и Ягеллона – великого князя литовского, что ясен был миру под громким именем грозного Владислава II19.

      Да, это дорога на Эшафот.

      Старик упер локти в колени и положил на ладони голову, сразу точно отяжелевшую от безжалостных воспоминаний.

      В тот черный тридцатый Великий князь Константин, полагая, что «всякая пролитая капля крови только испортит дело»20, отпустил оставшиеся ему верными польские войска – и эти превосходные полки лишь много усилили армию мятежников. Крепости Людлин и Замостье были переданы врагу, и цесаревич с гвардейским отрядом отошел в русские пределы. Силы, которыми располагала Россия для усмирения Царства Польского, могли быть доведены до 183 000 человек21. Но уж так исстари повелось: русские долго запрягают, зато быстро ездят. В Санкт-Петербурге не были готовы к такому пасьянсу. Для должного сбора штыков и сабель срок требовался немалый. В церквях по всей России ставили свечи – боялись не поспеть; сказывали: «…И пяти месяцев будет мало!» «Корпуса Гвардейский Великого князя Михаила Павловича и второй корпус графа Палена при всей истовости на марше могут прибыть едва ли к весне…» – сообщал в одном из писем СКАЧАТЬ