Укатанагон и Клязьма. Юрий Лавут-Хуторянский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ отверстие для дыхания, которое они тщательно выверили и по размеру, и по углу наклона, и по скрытности. Разбуянились, как молодые, могли повредить, и тогда не дай бог лютую зиму. Но последние мысли были сладкие и весёлые – детишки будут крупные, в папу, а если ещё возьмут его светлое пятно на груди… просто красавцы… она будет с ними летом… картинка… В сон ушла будто медленно падала назад затылком в мягкое-мягкое-мягкое…

      …Родила легко, в полудрёме, бессознательно делая какие-то необходимые движения. Крошечные, голые и беспомощные, все три медвежонка были крепкими и сосали настырно, и ей стало от этого спокойно, и вовсе не надо было просыпаться, чтобы их чувствовать, прижимать и тихонько урчать.

      Михаил Иванович спал беззвучно, глубоким каменным сном. Но прошли два месяца – и он начал ворочаться, а иногда резко дергался и хрипел. Опять, как в каждом его зимнем сне, повторялась старая детская сказка: картинки двигались то близко, то замирали и срывались потом яростно, вступая вместе с завывающим ветром…

      Знакомое голубое небо, снова осень, знакомые дрожащие цветные листья. Шаг размашистый и что-то вроде весёлой песенки, которую напевают, шагая по лесной тропинке. Вот так они и шли. Рассказывали всякие лихие случаи из жизни, перебивая друг друга, смеясь и подкалывая. Кто-нибудь, перекрикивая, забегал вперёд и все тогда замолкали, а этот забежавший, чаще всего Заяц, шёл перед ними задом наперёд, бравируя и болтая какую-нибудь чепуху, а все ждали и посмеивались, потому что вот сейчас он споткнется и полетит кувырком, или влетит спиной в дерево – и тогда уже все будут хохотать во всё горло… Если бы так и продолжалось, то провалился бы этот первый, а остальные его тут же бы и вытащили, но как раз в тот самый момент, как назло, все шли ровно, все четверо, рядом, нога в ногу. И вдруг сразу, без перехода – а-а-а-а – все летят вниз. Глазом моргнуть не успели. Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп – четыре разных шлепка, это четко все расслышали: самый громкий и болезненный был, конечно, у Михаила Ивановича. Прошлись матерком, потёрли задницы и посмотрели друг на друга: физиономии были – ухохочешься. Все и загрохотали. Первый день, до самой ночи, дружно пытались выбраться. И так, и эдак, и прыжками, и подбрасываниями. Один раз, когда всем наконец удалось стать друг на друга, Заяц, который был наверху, почти достал до края. Чуть-чуть не хватило, Лиса качнулась. Рычали и визжали, почти что балуясь, потом звали хором, согласованно, уже во всю силу. Никто не откликался – и нервы натянулись. Устали, перемазались, а к ночи уже и переругались, жёстко. От прежней дружбы, поражавшей лес, почти ничего не осталось.

      – В последний раз, – прохрипел Волк, – давайте попробуем в последний раз.

      – Зачем? – глядя на него бешеным жёлтым глазом, спросила Лиса. – Ты что, не понял? Пусто! Ни-кого! Понимаешь? И мы тут скоро сдохнем все!

      Разошлись к своим, определившимся за день, местам, только Заяц остался стоять посередине и всё оглядывался и присматривался, выбирая местечко.

      Ночью СКАЧАТЬ