Великая Ордалия. Р. Скотт Бэккер

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ увлажнили его очи. Волнение, неверие себе самому расслабили лицо.

      – Я… я-я… не… – не дав сорваться словам, он прикусил нижнюю губу.

      Заглянув в свою чашу, Келлхус заговорил, словно вспоминая прежнюю медитацию:

      – Думай, Пройас. Люди думают, чтобы соединиться с будущим. Люди хотят, чтобы соединиться с миром. Люди любят, чтобы соединиться с другим человеком… – незначительная пауза. – Люди всегда чего-нибудь алчут, Пройас, алчут того, чем не являются…

      Святой аспект-император отодвинулся назад, так чтобы белое пламя, пляшущее между ними, оттенило его черты.

      – Что… – выдохнул Пройас пустыми легкими, – о чем ты?

      Келлхус ответил с удрученной гримасой, как бы говорящей – разве может быть иначе?

      – Мы – антитеза, а не отражение Бога.

      Смятение. Оно всегда предваряет подлинное откровение. И пока трясло Большего Пройаса, Пройас Малый уловил в разнобое голосов ту самую песнь, которую мог услышать лишь он один. И когда голоса наконец сольются воедино – он обретет себя заново.

      Быстрое дыхание. Трепещущий пульс. Сжатые кулаки, ногти впиваются во влажные ладони.

      Уже близко…

      – И поэтому… – выпалил Пройас, немедленно осекшись, столь велик был его ужас перед раскаленным, вонзившимся в гортань крючком.

      Говори. Прошу.

      Одна-единственная предательская слеза катится на завитки роскошной бороды короля-верующего.

      Наконец-то.

      – И поэтому ты н-называешь Бога Богов…

      Он видит…

      – Называешь его словом «Оно»?

      Он понимает.

      Остается единственное признание.

      Оно.

      То, что не имеет никакого отношения к человеку.

      В приложении к неодушевленному миру «оно» не значит вообще ничего. Никакое жалобное нытье, никакое значение не сопровождает его. Однако, когда его относят к предметам одушевленным, «оно» становится своеобычным, отягощенным нравственным содержанием. Но, когда им обозначают явно нечто человекоподобное, оно взрывается собственной жизнью.

      Слово это разлагает.

      Назови им человека, и окажется, что по отношению к нему теперь невозможно совершить преступления… не более чем против камня. Айенсис назвал человека словом онраксия: тварью, которая судит других тварей. Закон, по словам великого киранейца, является частью его внутренней сущности. И назвать человека «оно» – значит убить его словом, тем самым пролагая дорогу реальному убийству.

      A если назвать им Бога? Что это значит – отнести Бога Богов к среднему роду?

      Святой аспект-император наблюдал, как самый верный его ученик пытается найти опору под тяжестью подобных соображений. Много ли на белом свете дел более сложных, чем заставить человека поверить новому, заставить его обратиться к мыслям, не имеющим прецедента? Безумная до абсурда ирония ситуации СКАЧАТЬ