Великая Ордалия. Р. Скотт Бэккер

Чтение книги онлайн.

      Империя души его…

      Которую сотворила Тысячекратная Мысль его отца.

      – Так, значит, Бог…

      – Ничего не хочет… И ничего не любит.

      Принцип, стоящий над принципами, воспроизводящийся в масштабе насекомых и небес, сердцебиений и веков. Возложенный на него, Анасуримбора Келлхуса.

      – Бог ничего не хочет!

      – Бог стоит превыше всех забот.

      Он сам в такой же мере творение Мысли, в какой она была его созданием. Ибо она шептала, она плясала, пронизывая нагроможденные друг на друга лабиринты случайностей, проникая во врата его дневного сознания, становясь им. Он изрекал, и распространялись образы, плодя рождающие души чресла и утробы, воспроизводясь, принимая на себя обременительные сложности живущей жизни, преобразуя суть танца, зачиная ереси, буйства фанатиков и безумные иллюзии…

      Новые торжественные речения.

      – Тогда почему Он требует от нас слишком многого? – выпалил Пройас. – Почему опутывает нас суждениями? Почему проклинает нас?!

      Келлхус принял такую манеру и облик, которые отрицали телесную какофонию воинственного ученика, сделавшись его идеальной противоположностью: легкостью, посрамляющей его беспорядок, покоем, пристыжающим его волнение, – и неотрывно считая, отмеривая локтями боль своего ученика.

      – Почему сеют и жнут зерно?

      Пройас моргнул.

      – Зерно? – он сощурился, как древний старец. – Что ты говоришь?

      – Что наше проклятье – прибыток для Бога.

      Уже два десятка лет обитал он в кругу Мысли своего отца, внимательно изучая, очищая, вводя законы и исполняя их. Он знал, что после его ухода построенное им здание рухнет.

      Знал, что его жена и дети умрут.

      – Что? Что?

      – Люди и все их поколения…

      – Нет!

      – …со всеми их устремлениями…

      Экзальт-генерал вскочил на ноги и отбросил чашу.

      – Довольно!

      Ни одна плоть не выживет, если у нее вырвать сердце. Обречена вся его империя – одноразовый товар. Келлхус знал и был готов к этому. Нет…

      Опасность обратного утверждения избегала его.

      – Весь мир – это житница, Пройас…

      И сердце его тоже погибнет.

      – И мы в ней – хлеб.