Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть II. Сергей Горошкевич

Чтение книги онлайн.

      Но меж тварей наземных, речных и морских,

      Тигров, коршунов, змей, затаившихся в чащах,

      Средь визжащих, ревущих, свистящих, рычащих

      В это мерзком зверинце пороков людских

      Есть один – безобразнее всех, что кругом,

      Самый лютый, хоть шума не любящий, скрытный.

      Он охотно и землю столкнул бы с орбиты,

      Проглотил бы весь мир исполинским зевком.

      Все мимолетно – радости и мука,

      Но вечное проклятие богов —

      Не смерть, не старость, не болезнь, а скука,

      Немая скука долгих вечеров.

      Скучать с приличным видом есть наука

      Важнейшая для умных и глупцов:

      Подруги наши – страсть, любовь иль злоба,

      А скука – вечная жена до гроба.

      Просило сердце впечатлений,

      И теплых слез просило вновь,

      И новых ласк, и вдохновений,

      Просило новую любовь.

      Воспоминания… О, ветра золотого

      Порыв, скорей в лицо мне пламенем повей

      И возроди меня из пепла прежних дней!

      И ты проснись, о кровь, дабы окрасить бледность,

      Которой облекла мой облик повседневность,

      Облагородь лазурь, зажги огонь зари

      И дар бесцветности в душе моей сотри!

      Пусть с неприязнью я признаю, вспоминая:

      Дитя пугливое… Обманчивость лесная…

      Тишь – соучастница младенческих невзгод…

      Пускай в моей груди холодной оживет

      Азартный зов любви – и брызнет громкой трелью…

      Охотница, ищи волшебное ущелье.

      Жизнь! Что мне надо от тебя, – не знаю.

      Остыла грусть, младенчества удел.

      Но так скучать, как я теперь скучаю,

      Бог милосердный людям не велел.

      И если где-нибудь живет и дышит,

      Тот, кто навек назначен мне судьбой,

      Что ж не приходит он ко мне, не слышит,

      Еще не ослабевший голос мой?

      Я не хочу держать себя в руках.

      Уздечка рвется, и слабеют путы.

      Шальные молотки стучат в висках,

      Отсчитывая звонкие минуты.

      Сдана в архив привычная хандра,

      Пришло опять знакомое волненье.

      Пора, пора, уже давно пора

      Найти рукам другое примененье.

      Осточертел размеренный покой,

      Кислейший вкус намеренья благого,

      И я хочу опять своей рукой

      Держать в руках кого-нибудь другого.