Название: Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции
Автор: Давид Схиммельпэннинк ван дер Ойе
Издательство: Автономная некоммерческая организация "Издательство "Политическая энциклопедия"
Жанр: Культурология
isbn: 978-5-8243-2334-4
isbn:
Как и Лейбниц, Вольтер идеализировал Китай235. Отцы-иезуиты из Парижского колледжа, где он учился, не смогли катехизировать Вольтера, но взамен этого привили ему глубокое уважение к Срединному царству или по крайней мере к тому приукрашенному образу средневекового Китая, который создали миссионеры. Лишившись иллюзий в отношении политики и культуры в родной Франции, Вольтер увидел в жителях Китая многие из тех достоинств, которых, как ему казалось, не хватает его соотечественникам. Согласно его формулировке, китайцы – «первый, а также самый древний народ в мире в вопросах морали и этики»236. Даже когда во второй половине XVIII в. парижские салоны уже начали уставать от Востока, Вольтер по-прежнему считался «кем-то вроде Дон Кихота» за его страстную любовь к Китаю237.
В многотомной переписке философа есть несколько тем, которые постоянно упоминаются при разговоре о Срединном царстве. Во-первых, он глубоко уважает конфуцианскую этику, от которой приходит в восторг: «Мораль – это то, что они лучше всего знают, больше всего развивают и довели до самого величайшего совершенства»238. Вольтер был также впечатлен мудростью политического порядка, при котором император – это «главный философ», правящий своим доменом со строгой благожелательностью отца, всегда действующий в гармонии с законами и традициями подданных. Он разделял восхищение Лейбница терпимостью к чужим вероисповеданиям в Поднебесной. Мысли о том, что есть государство, в котором конфуцианство веками сосуществовало с даосизмом, буддизмом, исламом и даже иудаизмом, часто соседствуют с осуждением нетерпимости французской монархии эпохи Старого порядка.
Позитивные черты, привлекшие в Китае Вольтера, – рациональная мораль конфуцианства, просвещенный деспотизм и религиозная терпимость, не оставляли равнодушными и Екатерину. Она писала: «Не делать ничего без принципов или без причины, не позволять себе быть руководимой предрассудками, уважать религию, но не давать ей власти в государственных делах, запрещать все, что пахнет фанатизмом, и извлекать самое лучшее из каждой ситуации для общего блага – вот основа китайской империи, самой прочной из всех известных на этой земле»239. Но и Екатерина не всегда поддерживала похвальные слова своего корреспондента о КитаеСКАЧАТЬ
233
Catherine II. The Memoirs of Catherine the Great. Р. 48. Опубликовано много подборок ее переписки с Вольтером. См., в частности: Documents of Catherine the Great / W. F. Reddaway, ed.
234
Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 215–218.
235
Среди нескольких хороших исследований суждений философа о Китае отметим: Song Shun-Ching. Voltaire et la Chine. Aix-en-Provence. Université de Provence, 1989; Engemann W. Voltaire und China. Leipzig, 1932. Первое из них содержит подробную библиографию всех текстов Вольтера по данной теме: P. 235–243.
236
Voltaire F. A. The Works of Voltaire / trans. William F. Fleming, vol. 30. Paris: E. R. Dumont, 1901. P. 119.
237
См: Song Shun-Ching. Voltaire et la Chine. P. 304.
238
Voltaire F. A. Works. Vol. 24. P. 29.
239
Цит. по: Maggs B. W. Russia and ‘le rêve chinois’. P. 137–138.