Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции. Давид Схиммельпэннинк ван дер Ойе
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции - Давид Схиммельпэннинк ван дер Ойе страница 24

СКАЧАТЬ в письме невестке описывала Бахчисарай как «китайскую деревню»206. Граф де Сегюр, поселившийся в гареме, предавался более изысканным фантазиям: «Мы могли вообразить себя воистину посреди турецкого или персидского города. Помню, как лежал на софе, утомленный крайней жарой, наслаждался журчанием воды, свежестью тени и благоуханием цветов, в общем предавался восточной роскоши и наслаждался бездельем, как настоящий паша»207.

      Российский ученый Андрей Зорин утверждает, что Крым обладал «гигантским символическим капиталом» для нового правителя208. Здесь находился Херсонес, где согласно «Повести временных лет» князь Владимир был крещен в христианскую веру в 988 г. Как можно понять из стихотворения Екатерины, причастность к зарождению Русской Церкви и роскошные фруктовые сады создавали ощущение рая209.

      Полуостров сохранил много связей с античной Грецией, которая длительное время имела колонии на крымском побережье. В последние десятилетия XVIII в. русская культура совершила грекофильский поворот210. Екатерина мечтала о реализации «греческого проекта» по восстановлению Византии, хотя бы в эпоху правления младшего внука, которого она оптимистично назвала Константином. Подданные также подчеркивали эллинистическое прошлое полуострова, вернув ему греческое имя «Таврида» и назвав заложенный неподалеку порт на Черном море Одесса в честь гомеровского героя211. Когда гости Екатерины описывали свое путешествие в Тавриду через Украину, они упоминали не Днепр, а Борисфен, как называли эту реку античные авторы212. А когда процессия входила в Херсон, ее встречала триумфальная арка, украшенная девизом «Дорога в Византию»213.

      Однако несмотря на все ассоциации с Древней Грецией, а отчасти и благодаря им в эпоху Екатерины Крым чаще всего упоминался как территория Востока и в России, и за ее границами214. Географы относили его к Европе, но скифское и татарское наследие, а также несколько веков культурного влияния османов способствовали тому, что полуостров можно было считать скорее Востоком, чем Западом. И императрица, и ее спутники использовали почти исключительно азиатские тропы в своих письмах и воспоминаниях об этом путешествии215. В начале XIX в. Пушкин и его современник поляк Адам Мицкевич схожим образом воспевали ориенталистскую природу бывшего ханства. Военное поражение середины 1850-х гг. безусловно придало Крыму новые коннотации, закрепившиеся в сознании следующих поколений жителей России.

      Самое поразительное, что Екатерина Великая воспринимала крымский Восток как нечто развлекательное216. Подобно «Турецкому маршу» Моцарта, фарфоровым фигуркам китайских мудрецов из Майсена, Бахчисарай воспринимался императрицей и ее спутниками как царство сказок, снов, мечтаний – «un tableau magique»217, по словам Сегюра218. Когда в своем стихотворении, СКАЧАТЬ

<p>206</p>

Цит. по: Брикнер А. Г. Путешествие Екатерины II в Крым. С. 490.

<p>207</p>

Ségur, Louis-Philippe, comte de. Memoirs and Recollections. Vol. 2. P. 142, 144–145.

<p>208</p>

Зорин А. Кормя двуглавого орла. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С. 100.

<p>209</p>

Schönle A. Garden of the Empire: Catherine’s Appropriation of the Crimea. P. 2; Зорин А. Кормя двуглавого орла. С. 114–116.

<p>210</p>

Об эллинизме в русской литературе см.: Segel H. B. Classicism and Classical Antiquity in Eighteenth- and Early-Nineteenth-Century Russian Literature // The Eighteenth Century in Russia / J. G. Garrard, ed. Oxford: Oxford University Press, 1973. P. 48–71.

<p>211</p>

Wortman R. Scenarios of Power: Myth and Ceremony in Russian Monarchy, vol. 1. Princeton: Princeton University Press, 1995. P. 138; Dickinson S. Russia’s First ‘Orient’: Characterizing the Crimea in 1787 // Kritika 3, no. 1 Winter 2002. P. 12.

<p>212</p>

Ligne Charles-Joseph, prince de. Mémoires du prince de Ligne. Brussels: Emile Flatau, 1860. P. 98; Ligne. Lettres. P. 21; Ségur, Louis-Philippe, comte de. Memoirs and Recollections. Vol. 3. P. 2.

<p>213</p>

Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. New Haven, CT: Yale University Press, 1981. P. 394.

<p>214</p>

Очевидно, в 1783 г. новый союзник Екатерины император Иосиф II заказал Кристофу-Вилибальду Глюку оперу «Ифигения в Тавриде». Она была поставлена в Вене в честь присоединения Крыма, см.: Зорин А. Кормя двуглавого орла. С. 112.

<p>215</p>

Dickinson S. Russia’s First ‘Orient’. P. 9–10.

<p>216</p>

В немного ином контексте Марк Раефф нашел в масштабных проектах Потемкина в рамках его «вице-королевства» «неоспоримые элементы “игры” в хёйзинговском смысле, разумеется», см.: Raeff M. In the Imperial Manner // Catherine the Great: A Profile. New York: Hill and Wang, 1972. P. 228. Лейденский историк утверждал, что европейская культура XVIII в. видела в Востоке источник аристократического приятного времяпрепровождения, когда говорили о стиле рококо: «наивный экзотизм, заигрывающий с эротическими или сентиментальными образами турок, китайцев и индийцев». Huizinga J. Homo Ludens: Proeve eener bepaling van het spel-element der cultuur. Groningen, the Netherlands: H. D. Tjeenk Willink, 1974. P. 182.

<p>217</p>

Волшебная картина (фр.). – Примеч. пер.

<p>218</p>

Цит. по: Wolff L. Inventing Eastern Europe. P. 127.