По Уссурийскому краю. Дерсу Узала. Владимир Клавдиевич Арсеньев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ужина Дерcу и Олентьев принялись свежевать козулю, а я занялся своей работой. Покончив с дневником, я лег спать.

      На следующий день мы встали довольно рано, наскоро напились чаю, уложили свои пожитки в лодку и поплыли вниз по реке Лефу. Чем дальше, тем извилистее становилась река. Кривуны ее (так местные жители называли извилины) описывают почти полные окружности и вдруг поворачивают назад, опять загибаются, и нет места, где бы река хоть немного текла прямо.

      Трудно проследить русло реки Лефу в лабиринте ее протоков. Ширина реки здесь колеблется от пятнадцати до восьмидесяти метров. При этом она отделяет от себя в сторону большие слепые рукава, от которых идут длинные, узкие и глубокие каналы, сообщающиеся с озерами и болотами или с такими речками, которые впадают в Лефу. Течение становилось медленнее. Шесты, которыми стрелки проталкивали лодки вперед, упираясь в дно реки, часто завязали, и настолько крепко, что вырывались из рук. Глубина Лефу в этих местах весьма неровная. То лодка наша натыкалась на мели, то проходила по глубоким местам, так что без малого весь шест погружался в воду.

      Почва около берегов более или менее твердая, но стоит только отойти немного в сторону, как сразу попадешь в болото. Среди зарослей скрываются длинные озерки. Эти озерки и кусты ивняков и ольховников, растущие рядами, свидетельствуют о том, что река Лефу раньше текла иначе и несколько раз меняла свое русло. К вечеру мы немного не дошли до реки Черниговки и стали биваком на узком перешейке между ней и небольшой протокой.

      Сегодня был особенно сильный перелет. Олентьев убил несколько уток, которые и составили нам превосходный ужин. Когда стемнело, все птицы прекратили свой лет. Кругом сразу воцарилась тишина. Можно было подумать, что степи эти совершенно безжизненны, а между тем не было ни одного озерка, ни одной заводи, ни одной протоки, где не ночевали бы стаи лебедей, гусей, крохалей, уток и другой водяной птицы.

      Вечером Марченко и Олентьев улеглись спать раньше нас, а мы с Дерcу, по обыкновению, сидели и разговаривали. Забытый на огне чайник настойчиво напоминал о себе шипением. Дерcу отставил его немного, но чайник продолжал гудеть. Дерcу отставил его еще дальше. Тогда чайник запел тоненьким голоском.

      – Как его кричи, – сказал Дерcу. – Худой люди! – Он вскочил и вылил горячую воду на землю.

      – Как «люди»? – спросил я его в недоумении.

      – Вода, – отвечал он просто. – Его могу кричи, могу плакать, могу тоже играй.

      И долго мне говорил этот первобытный человек о своем мировоззрении. Он видел живую силу в воде, видел ее тихое течение и слышал ее рев во время наводнений.

      – Посмотри, – сказал Дерcу, указывая на огонь, – его тоже все равно люди.

      Я взглянул на костер. Дрова искрились и трещали. Огонь вспыхивал то длинными, то короткими языками, то становился ярким, то тусклым; из угольев слагались замки, гроты, потом все это разрушалось и созидалось вновь. Дерcу умолк, а я долго еще сидел и смотрел на «живой СКАЧАТЬ