Момент. Дуглас Кеннеди

Чтение книги онлайн.

       – Полусерьезные. Я не вхожу в лигу Фрэнсиса Бэкона и Люсьена Фрейда. Между тем Дэвид Сильвестер однажды сравнил меня с Ротко. Ты знаешь, кто такой Сильвестер?

       – Боюсь, что нет.

       – Пожалуй, самый влиятельный арт-критик послевоенной Британии.

       – Что ж, браво. И он прав. В этих двух полотнах определенно присутствует цветовой спектр Ротко, только вернувшегося с греческого острова.

       – Это кажущееся сходство.

       – Вам не нравится сравнение с Ротко?

       – Нет, тем более что я категорически против того, за что ратовал Ротко.

       – А поконкретней?

       – Геометрическая депрессия. Чертовы порталы в каждом углу его идиотских похоронных картин. И все эти кроваво-красные земные тона, сгущающиеся в темноту уныния и жалости к себе.

       – Мне казалось, я говорил о ваших прямоугольных формах и цвете.

       – И что, они делают меня похожим на этого самоубийцу Марка, будь он неладен, Ротко?

       – Вы – первый художник из всех, кого я знаю, кто не восхищается им.

       – Ну, тогда считай, что ты потерял невинность с этим Ротко. Поздравляю. Я обесчестил тебя.

       – Я что, должен подавиться от смеха или встать в позу после столь глупого комментария? Мне неудобно говорить вам об этом, но в ваших картинах я действительно увидел настоящий талант. А вот ваше остроумие оставляет желать лучшего.

      Фитцсимонс-Росс молча достал из пачки сигарету и разлил чай по чашкам.

      Потом открыл маленький холодильник, где стояли бутылки вина и пива и единственный пакет молока, а из открытой морозилки торчала бутылка русской водки (по крайней мере, я догадался, что это водка, по надписи кириллицей на этикетке). Он потянулся за молоком и, открыв пакет, плеснул мне в чашку столько белой жидкости, что мой чай стал больше напоминать воду из уличной лужи.

       – Не пугайся, – сказал он. – Вот так нужно пить чай. Сахар?

      Я согласился на полную чайную ложку. Он указал мне на деревянный стул. Я уселся. Он снова закурил и спросил:

       – Итак, позволь, я угадаю. Ты пишешь. И приехал сюда, чтобы написать великий американский роман или тому подобный вздор.

       – Да, я пишу. Но не романы.

       – О боже, только не говори, что ты поэт. Вокруг меня было столько этих чертовых поэтов, пока я учился в Дублинском Тринити-колледже. Все вонючие, с гнилыми зубами, отирались в пабах вроде «МакДейдз», где ворчали на мир, хвастались друг перед другом своим талантом и клеймили почем зря редактора какого-нибудь журнальчика, осмелившегося править их вирши. В общем, начисто отбивали у всех, кто слышал этот бред, желание прочесть хоть один стих.

       – Ну, у вас-то вряд ли отбили.

       – Рад, что ты это заметил.

       – Как бы то ни было, я не «чертов поэт».

      Я вкратце рассказал ему о том, чем занимаюсь, упомянув об уже изданной книге и о той, на которую получил заказ.

       – Мог я где-то СКАЧАТЬ