Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 1. И. Я. Левяш

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ аристократии и политии (власти демоса, основанной на гражданской добродетели, и свободе духовной деятельности) и трех «неправильных» – тирании, олигархии и демократии. В последней он усматривал вырождение политии в охлократию – по-видимости власть охлоса-толпы, жаждущей личной пользы и наслаждений, но реально – узкого круга ее ставленников – «демагогов».

      С такой оценкой демократии наставника Александра Македонского целиком согласиться невозможно: во многом именно ей человечество обязано блестящим наследием античной культуры – плодами реализации творческого потенциала свободных людей (рабы, женщины, варвары были «за скобками»). Но достоинства нередко находили продолжение в недостатках. Известно, что Сократ критиковал демократических лидеров за дефицит интеллектуальной честности и приверженность политике силы [Поппер, 1992, с. 237, 377]. С каких позиций он это делал? Характерен такой эпизод в изложении греческого историка Ксенофонта: «Но очень многие (в афинском народном собрании) кричали: чудовищно мешать людям делать, что они хотят… И тогда охваченные страхом… согласились рассмотреть этот вопрос – все, кроме Сократа; он же сказал, что ни под каким видом не станет делать то, что противоречит закону» [Хайек, 1990, с. 18]. Парадоксально, но своим законопослушанием Сократ спровоцировал афинский – уже тогда «шемякин» – суд вынести ему смертный приговор.

      Трагедия мыслителя – не исключение. «В народных собраниях, – писал Нестор античной истории Плутарх, – никто не мог высказывать своего мнения. Народ мог только принимать или отвергать предложения геронтов и царей» [Цит. по: ФН, 2002, с. 132]. В идеализированных нами Афинах нередкой была практика остракизма, выдворения из города наиболее достойных граждан. Гераклит говорил, что в Афинах «изгнали лучшего среди них, его друга Гермодора, говоря в оправдание: да не будет никто из нас наилучшим, а если есть таковой, то пусть будет в другом месте и у других» [Цит. по: Гегель, 1993, с. 287]. Такая же судьба постигла выдающегося реформатора, неподкупного Аристида Афинского. Во время собрания, где голосовали черепками, один неграмотный крестьянин, не знакомый с ним, попросил написать на его черепке «Аристид». Обвиняемый спросил, не сделал ли он крестьянину чего-либо дурного, и услышал поучительный ответ: «Ничего, – ответил тот. – Я даже не знаю его, но мне досадно, что все называют его справедливым» [Герои…, 1994, с. 151].

      В Риме провозглашалось, что «благо народа – высший закон». Однако уже Цезарь полагал, что «республика была только словом». Нельзя сказать, что это не вызывало озабоченности. Так, римский историк Полибий считал наилучшей формой политического устройства Рима синтез монархии, аристократии и демократии. Но таков был запредельный идеал. Феномену разгула «черни» уже в этой ипостаси посвятил свою пьесу «Кориолан» У. Шекспир. Солженицынский «зэк» Руська, освоив книгу Т. Моммзена «История Рима», констатировал: «История до того однообразна, что противно ее читать…Чем человек благородней и честней, тем хамее поступают с ним соотечественники. СКАЧАТЬ