Мозаика. Стихи, рецензии, эссе. Глеб Пудов

Чтение книги онлайн.

      Спит в колыбели частица планеты,

      дышит прерывисто, строит гримаски.

      Слаб, беззащитен и хрупок; при этом

      мил, как царевич из маминой сказки.

      Где-то пируют предвечные боги,

      где-то свой хлеб добывают крестьяне.

      Я размышляю об узкой дороге,

      далях далёких, что юношей манят.

      Я родом из лавки мясной.

      Мои горизонты не дальни,

      и вертится шарик земной

      вокруг моих тушек печальных.

      Я твёрдо стою на земле,

      уверен, упитан, спокоен,

      и звёзды, как чудится мне,

      смеются в тиши скотобоен.

      Иван сменил Ивана, Илья сменил Сергея.

      Когда пришёл Кондратий, скончался Алексей.

      Среди двоих Кириллов исчезла Пелагея,

      пополнив на погосте кресты своих друзей.

      Так волны набегают: приливы и отливы…

      Так длится на планете людей привычный ряд.

      Я чувствую порою, как грустно, молчаливо

      мне в спину чьи-то тени из сумрака глядят.

      Весной стремительно закрылись горизонты,

      как будто двери – сильным сквозняком.

      Читал в тиши я сочиненье Ксенофонта

      и наслаждался ереванским коньяком.

      А время сквозь планету протекало

      без смысла, без последствий, – просто так…

      И половина человечества дрожала,

      другая фыркала презрительно: «Бардак!»

      Реальность медленно катилась по наклонной,

      газеты цифрами терзали россиян,

      а я смеялся смехом беззаконным,

      от книги интересной словно пьян.

      Львов и дельфинов протест грациозен

      против бездушья зимы:

      в снах серебристых горят туберозы

      жарким огнем Хохломы.

      Стынет от ветра с немого залива

      сосен пушистый эскорт,

      старый дворец изукрашен на диво

      словно рождественский торт.

      Тихо, пустынно теперь в Петергофе —

      благостный лик декабря.

      С книгой, и креслом, и чашечкой кофе

      вспомню чужие СКАЧАТЬ