Любовь в тягость. Элена Ферранте

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ минут третьего. Я снова заснула, но лишь на несколько минут. Дальше была полудрема, меня обступили фантазмы, образы и потащили за собой, сплетая повествование о моей маме.

      В моих наваждениях у Амалии были темные, густые, непослушные волосы. Несмотря на ее старость, они блестели, как шерсть у пантеры, даже когда их усмиряла соленая морская вода, – целая копна волос, таких тяжелых, что ветер не мог разметать их и прочертить хоть тонкую жилку пробора. Они пахли хозяйственным мылом, но не тем твердым, в кусках, на которых еще выпукло отпечатаны какие-то буквы. Нет, мамины волосы пахли жидким мылом коричневого цвета, она покупала такое в магазинчике в подвале, где пыли было столько, что у меня начинало чесаться в носу и в горле.

      В том подвале торговал толстый лысый продавец. Подцепив вязкое мыло лопаткой, он опускал его в кулек из плотной желтой бумаги вместе с запахом собственного пота и средства от тараканов. Задыхаясь, я со всех ног неслась домой к Амалии, чтобы вручить ей мыло, и, раздувая щеки, дула на кулек, стараясь прогнать из него запахи подвала и того толстяка. И вот я точно так же бегу и сейчас, прижавшись щекой к подушке, на которой спала моя мама, а ведь с тех пор прошло уже столько лет. Едва завидев меня, Амалия распускает волосы – они текут волнами, завитки надо лбом будто высечены из камня, и черный деревянный гребень, кажется, меняет у нее в руках свое молекулярное строение.

      Волосы длинные. Не хватало никакого мыла, чтобы их промыть, хоть беги и опустошай всю бадью толстяка из подвала, куда вели ступеньки, побелевшие то ли от пыли, то ли от щелочи. Не исключено, что иной раз мама, улучив момент, и впрямь спускалась в подвал и окунала волосы прямо в бадью – с согласия продавца. И потом возвращалась домой, весело глядела на меня: мокрое лицо (она полоскала волосы прямо под уличным краном), черные ресницы и глаза блестят, подведенные углем брови – с тонкой поволокой мыла, на лбу и в волосах капли воды и хлопья пены. Вода струится по носу, течет к губам, и мама ловит ее языком, как будто приговаривая: “Вкусно”. Не понимаю, как она умудрялась совмещать две столь разные грани жизни: сперва окунаться в чан с мылом в подвале, накинув лишь голубой халат, из коротких рукавов которого ей на плечи падали бретельки лифчика, а потом идти на нашу кухню и как ни в чем не бывало промывать волосы под латунным краном, так что струя воды разбегалась по ее макушке жидкой патиной. Это воспоминание подступало ко мне снова и снова, и вот теперь настигло опять, и я, как всегда, испытала странное, болезненное смущение.

      Толстяку из подвала мало было просто наблюдать за тем зрелищем. Летом он выносил свой чан на улицу. Сам же выходил без рубашки, закопченный от солнца, а вокруг головы повязывал белый платок. Весь в поту, он орудовал в бадье с мылом длинной палкой, перемешивая ею копну блестящих волос Амалии. Тем временем приближался шум дорожного катка, и вскоре к магазинчику выруливала эта громадина, вся запорошенная серой пылью. Водитель был крепкого сложения, коренастый, тоже без рубашки, волосы СКАЧАТЬ