Омало. Елизавета Викторовна Корстон

Чтение книги онлайн.

      И я видела его каждый день: тихого, неразговорчивого, впивающегося глазами-космосами в мое бледное, исхудавшее лицо. Он будто бы ждал. Чего?

      – Извинений, – бабушка-знахарка фыркнула, накрывая мне на стол кружевную вязаную скатерть бледно-вишневого цвета, цвета его губ.

      – Извинений, – я вздохнула, проходясь холодными пальцами по узору вязанки, – я не виновата, что авария произошла, я не просила меня … спасать, – прикрыть глаза, чтобы не видеть гримасу упрека на ее лице, – меня бы забрала скорая помощь, отвезла в больницу, я бы выздоровела и уехала домой. А теперь, теперь я мертва для своих родных до лета! – я всплеснула руками, – И узнай теперь, зачем он это сделал?! Я не вижу логики в таких поступках. Как можно решать за кого-то его судьбу!

      Бабушка остановилась с котелком супа возле меня, застывая как статуя. Я глубоко дышала от обиды и скопившейся злости, от усталости, страха и многих дугих чувств, сплетенных глубоко внутри на уровне сердца.

      – Судьбе было угодно так, мм, ара, кто мы такие, чтобы ей сопротивляться, мм. И прошлое в прошлом, ты в настоящем, а он сохранил тебе жизнь, я – руку, все остальное – твое, хо.

      – Я знаю, бабушка, – я подняла на нее взгляд, – я так неимоверно благодарна вам за все, что не знаю как и отплатить. И ему я благодарна, – тихо, – просто я пока не понимаю как мне жить дальше, – мой взгяд упал, – я потеряна…

      Стояла тишина, только удаляющиеся шаги вторили тиканью стрелок часов. Он всегда тенью был там, где была я. Извинения не были озвучены, но поток жизни продолжался, унося меня в ослепляюще-яркое снежное будущее надвигающейся зимы. В какой-то момент надо было привыкать, надо было направлять поезд своего существования с оборвавшихся рельсов прошлого на новые, наспех построенные, страшные, но так заманчиво сияющие. Я хотела жить, но еще не совсем понимала как, потому что абсолютно очевидно было то, что по-прошлому жить уже не получится, а свалившееся нежданно-негаданно настоящее еще было не настроено, как только-только добавленный канал старого советского телевизора без антенны.

      Так прошёл месяц. Я свыклась с мыслью о том, что я – счастливчик. Деньки в горах тянулись медленно, в пять-шесть вечера солнце румянило вершины и заходило за скалы, наступали преисполненные спокойствия и тишины сумерки. Темнело. А ночью, похожей на опрокинутый на небосвод кувшин чернил, наполненный миллионами светлячков, омальцы жгли костры. Когда я худо-бедно стала держаться на ногах, бабушка повела меня с собой на один из таких костров.

      Свободная от любой одежды, напоминавшей мне цивилизацию, я чувствовала себя больше здесь, чем там. И хотя, отчаянно надо сказать, я цеплялась за останки своего изодранного окровавленого платья и вывалившей сероватый пушок из широченных дыр куртки, ночи в Омало были настолько лютыми уже сейчас, что мне, в конечном итоге, пришлось смириться с горной модой. Из тяжёлых сундуков, хранившихся на чердаке родовой башни семьи бабушки Зарины, мне подобрали выцветшую цветастую СКАЧАТЬ