По дороге курил и пил пиво, в результате чего усеял свой маршрут бычками, чтобы безошибочно вернуться назад, собирая бычки в банку, оставшуюся от пива, своего рода переплет для стихов с именами Балтика, Туборг и Бад. Ничего не хотел, ни о чем не мечтал, купил только буханку черного хлеба, колбасы по акции и сосисок, чтоб их жарить или варить. Лучше первое, думал он, так огня или перца больше, потому надо жить, надо чувствовать, дышать не только кокосом, но и воздухом южных гор, откуда пришел первый человек и построил из самого себя дом, в котором мы все живем. Михаил зашел к себе, встретил себя, сидящего за столом, вошел в самого себя, стал собой, как двое штанов на одних ногах, открыл окно, чтобы проветрить прокуренную комнату, позавтракал и сел писать стих. Написал десять строк о Наполеоне, вскрыл его сущность и суть, обезображенную красотой, славой и властью, отправил на остров Святой Елены его – по просьбе поэтического мышления и сознания, вскрыл себе метафизически живот, выпустил из него сотни летучих мышей, затянул рану ниткой, дождался зарастания отверстия, которое произошло через десять минут, и срезал швы. Дописал стихотворение, в конце которого весь мир приехал в Париж на венчание Наполеона и Святой Елены, и прилег на диван, плывущий в роман Маисовые люди, вглубь его, внутрь. Включил экран и начал смотреть матч Атлетик-Спартак, где парни с футбольными мячами вместо голов бегали и пинали последнюю мысль Толстого, перед смертью, как сказал комментатор, говорящий домами, машинами и людьми вместо слов. Футбол продолжался долго, скользил по краям телевизора и вторгался в центр его, точкой – мячом, летающим из головы в голову, прочерчивая линию самолета в небе – глотке хорошего пива, разбавленного звездой. Перевернулся на живот, скосил глаза и продолжил просмотр, похожий на мексиканских писателей двадцатого века на общем фото, сделанном в январе. Выигрывал Атлетик, футболисты закончили на этом игру, разделись полностью и сели за выдвинутые столы, начав отдыхать на поле и выпивать, трогая друг друга в заветных местах и склоняя слова объятия, дружба и секс. Он переключил канал, послушал музыку, состоящую из телесности Марадоны и Гарринчи, плюс их друзей, вывешенных сушиться в социальных сетях, потому что фото – кожа, снятая с человека живьем. Так почувствовал он и застрял на музыке, забуксовал в ней, разбрызгивая во все стороны ноты – отборную грязь из-под колес. Вышел на улицу и поехал на свидание с первой попавшейся девушкой, купив роз. Доехал до Политеха, во дворе подошел к двум девушкам, курящим Афган, встал рядом, представился и начал травить анекдоты, разрезанные на слова, поскольку анекдот – корова с топором в голове. Девчонки развеселились и предложили сходить в кафе, попить кафе и потанцевать, устроить разборки в Бронксе, но маленький вариант, выпущенный инди-издательством Плагиат. Поехали на такси, в нем Михаил подарил цветы девушкам, пожал даже руки им, пока они мчались и добрались до кафе Вертикаль. В нем сели за столик, заказали хлеб, соль и квас, перекусили и выпили, ринулись танцевать, выбрасывая из себя при
СКАЧАТЬ
