Чтения о русской поэзии. Н. И. Калягин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ лет маститый поэт выпускает книгу апологов, нравоучительных четверостиший; всего их в сборнике как раз пятьдесят шесть. Плод многолетних досугов, многолетних раздумий, кропотливый и высококвалифицированный труд (большинство апологов – переводы из второстепенных французских поэтов начала XIX века), лебединая песня Дмитриева…

      А «Закон природы» – это плод досугов Языкова и Пушкина. Вот они встретились как-то в Тригорском, раскрыли со скуки книгу Дмитриева, что-то их там насмешило – в результате Языков накатал в два приема двенадцать четверостиший:

      Орел бьет сокола, а сокол бьет гусей;

                  Страшатся щуки крокодила;

      От тигра гибнет волк, а кошка ест мышей,

      Всегда имеет верх над слабостию сила.

      Апологи Языкова, сочиненные в минуту отдыха, не уступают в техническом отношении апологам Дмитриева, написанным всерьез и из последних сил; но ведь стихи Языкова еще и пародия – и на старика Дмитриева, и на жанр нравоучений… Здесь нет литературного соперничества, литературной борьбы. Это – избиение.

      Ведь главное требование, которое Дмитриев предъявлял к литературному творчеству, звучит так: «Писать на языке, подходящем к разговорному образованного общества», – вот он и получил язык образованного общества на свою голову. Уж что-что, а обидеть, унизить, выставить в смешном виде – это в светских гостиных умели всегда.

      То есть высота, на которую Дмитриев с неимоверным трудом вскарабкался, до которой смог дотянуться (честь ему и хвала за этот подвиг), стала для поэтов Золотого века таким местом, на котором они ели и пили, рождались и умирали – одним словом, жили.

      Но есть у Дмитриева вещь, которую и сегодня приятно прочесть: написанная в 1794 году сатира «Чужой толк». Этой сатирой Дмитриев похоронил торжественную хвалебную оду – нормативный жанр в эстетике классицизма, – их перестали писать, их стало неприлично писать после Дмитриевской антиоды.

      Что за диковинка? лет двадцать уж прошло,

      Как мы, напрягши ум, наморщивши чело,

      Сo всеусердием всë оды пишем, пишем,

      А ни себе, ни им похвал нигде не слышим! —

      так начинает Дмитриев и потом, перебрав несколько причин, по которым ода могла разонравиться читателю, начинает просто показывать образ действий записного одописца: вот он разворачивает газетный листок, встречает сообщение о новой победе Суворова в Польше – и неизбежное совершается. Мельница начинает молотить.

      Он тотчас за перо и разом вывел: ода!

      Потом в один присест: такого дня и года!

      «Тут как? Пою!.. Иль нет, уж это старина!

      Не лучше ль: Даждь мне, Феб!.. Иль так: Не ты одна

      Попала под пяту, о чалмоносна Порта!

      Но что же мне прибрать к ней в рифму, кроме черта?

      Нет, нет! нехорошо; я лучше поброжу

      И воздухом себя открытым освежу».

      Вот он гуляет на открытом воздухе и размышляет о том, что героя надо же хвалить! Полагается же его с кем-то из прежних героев сравнивать! С кем только?

      С Румянцевым его, иль с Грейгом, иль с Орловым?

      Как жаль, что древних СКАЧАТЬ