Жидкий Талмуд – 25 листков клёна. Полина Игоревна Amparo
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Жидкий Талмуд – 25 листков клёна - Полина Игоревна Amparo страница 3

СКАЧАТЬ педагога. Многие идут в мясорубку, поскольку не знают куда идти дальше; другие – по смиренности; в моём случае – из обещания: дальше будет интереснее (после жизни, хотели сказать), – ни слова интересного в канве биомассы, мне не встретилось, – кроме «Человечество – сброд, нуждающийся в вожде» от педагога-весов.

      Первый курс продержался – второй же не переносил, от студентов, тем и расписаний. Помню однажды – пришёл на семинар к педагогу, чьи пары пропускал до последней, – и поделился с ней, на английском, отчего не в силах посещать лекции: она похвалила моего преподавателя английского и рассказывала, что – если не противиться – будет только хуже и из солянки интеллектов на её парах нет и единого превосходящего меня, – и нужно противиться, – слушал её и слушал, опьянённый благозвучием голоса и милостью образа идеальной француженки, – коря себя за пропущенные лишь её лекции, готовый посещать десятилетие лишь её, чтоб жестикуляции матери, подносящей сладость к дитя, были адресованы мне, пока ветер времени не смыл молодость с лиц наших, а песок не сковал сердца… Быть жертвой – пустое; быть хищником – хуже; – мне наскучила тревога – однажды пришло днём, когда нога моя – пройдя тысячу миль – не направится в сторону прошлого, – где бы ни был и в объятиях чьих не оказался.

      Студенты были грубы, зажаты, отроки разбитых надежд; помню шквал агрессии от одногрупницы, на вопрос, который задавал себе каждую ночь и рыдал ответом: «Чем займёшься – когда все мечты исполнятся». Немногие скрашивали студенчество, сбившиеся и новообретающиеся в парах гормонального шквала; педагоги – некоторые – были мне ближе, – особенно – в языках: каждый преподаватель литературы и английского, из встреченных мною и встретивших меня, – любовь до последнего вздоха, – увы, многие не произвёдшие вне себя и строчки, пленники чужих озарений.

      Носила такие-же кеды и прожидала пару отменённую. Помню, к дням тем отважился вернуться за струны, – присел на скамейку к ней и – «Что в ушках?» – завёл самое тёплое и самое холодное, знакомство.

      Прогуляла со мной – впервые – в Парке Лунном: ознакомилась с этюдом – где вылепливал привычное по-собственному, – и сказала: Тебе дано писать классику, – приятно, иногда, поверить Весам. Встретили знакомую-тельца, прогулялись по лесу, – телец оставила наедине, не в лесу – но близ парковых скамей. Вспоминаю с сожалением – о поступках о своих: иногда – стоило действовать, обнимать, говорить и чувствовать намного иначе, нежели подсказывала инерция мира – обещавшего интересности и грозившего карой за противление.

      Хватило бы теперь мне, смелости собрать вещи, уйти из дома и переехать, подобно себе шестнадцатилетнему, к едвазнакомке, – не предупредив ту? Девочка без внутренних половых дифференций, поделилась кусочками из детства и приняла, не рассказав про призрак из зеркала. Призрак жил в зеркале – и выбирался на променад-квартирник: метал в нас тарелки, отключал горячую воду когда смывали масло послемассажное, СКАЧАТЬ