Василий Шуйский, всея Руси самодержец. Владислав Бахревский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сотни. Виселицы поставили, разложили крючья, здоровые иглы, разожгли печи, сковороды накалили добела… Торгаши как увидели, что делается, не затворяя лавок, не собрав денег, кинулись бежать… А Иван-то Васильевич обиделся. Разослал по Москве гонцов скликать народ обратно, обещал всем, кто придет, царскую милость… Куда деваться, пришли. Иван Васильевич сам спрашивал москвичей:

      – Праведно ли я караю лютыми муками изменников?

      Народ и закричал на радостях, что его-то не трогают:

      – Будь здрав, государь! Твоим злодеям злодейская смерть!

      – Радуйтесь! Бог дал вам милостивого царя! – изволил молвить благодетель наш и повелел отпустить из приговоренных к смерти прямо в толпу сто восемьдесят счастливцев. Сто двадцать нам отдал… Такого и в Новгороде не бывало. Жарили мы людей, в разрезанные животы раскаленные камни клали. Убить же до смерти – упаси Господи, терзали, как и в аду небось не умеют. Иван Васильевич чуть не каждого почтил, а за ним сын его, царевич Иван Иванович, и всякий чин руку прикладывал к мучительству. Царь за всеми следил. Если бы кто заупрямился, тотчас бы сам в котел с кипятком попал, как казначей Фуников. Его то в кипяток окунали, то в ледяную воду… У нас, у опричников, уж так заведено было: делай, как великий государь делает… Перечить упаси тебя Бог. Князь Репнин на пиру «харю» не пожелал надеть – головой поплатился.

      Василий Иванович поднес Агию еще одну чару романеи, но Агий, погружаясь в пьяный туман, все бормотал и бормотал:

      – На другой день мы насиловали жен и дочерей убиенных… А эти-то так и лежали неубранные. Собаки их сожрали… А потом всех жен, всех дев – в Москву-реку, с камнем на шее… Иван-то Васильевич, когда распалялся, удержу не знал… Помнишь, как велел пускать на народ медведей? На Рождество, когда на Москве-реке гулянье было? Не помнишь! Молод ты, князь, но год у Ивана Васильевича послужишь, и будет тебе сто лет!

      – Белка пришла! – увидел Василий Иванович белку на поленнице.

      – Белка! – кивнул Агий и упал в траву.

      Бывший опричник, тайный слуга Ивана Андреевича, спал, всхрапывая, вскрикивая. Князь не уходил, стерег эти страшные сны…

      Не уходила и белка.

      Вдруг в траве мелькнул большой гладкий красивый зверь. Василий Иванович сначала не понял, кто это.

      – Да ведь выдра!

      Выдра тоже была тут своей. Потом прибежал полосатый барсук; на макушку ели, с которой Агий сшиб стрелой шишку, сел ворон. Звери не боялись людей, не уходили.

      Василий Иванович собрал еду, отнес в погреб, на лед.

      Оставил возле спящего сулею с двойным вином и лук, чтоб, проснувшись, Агий только и припомнил, что стрелы с князем пускал. Бутылки же из-под романеи Василий Иванович забрал с собой, в озере утопил.

      Покатался на лодке, ожидая ладью. И несколько раз видел выдру. Следила за пришельцем.

      – Как зовут твоего хозяина? – спросил выдру князь.

      Выдра ощерилась вдруг, ушла под воду, а вынырнув, снова ощерилась со свирепостью.

      Удивился Василий Иванович, но уже ладья подходила.

СКАЧАТЬ