Записные книжки. Воспоминания. Лидия Гинзбург
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Записные книжки. Воспоминания - Лидия Гинзбург страница 4

СКАЧАТЬ говорит: «Мне нравится „Третья фабрика“ потому, что я ее читаю ртом Шкловского». И еще: «Было бы лучше (логичнее), если бы Шкловский выпускал ее отдельными фразами… Самое лучшее там – несколько фраз: золотообрезанный Абрам Эфрос, выродившаяся мебель Бодуэна де Куртенэ и прочее …»

      Сегодня – забавное воскресное заседание. Пожаловал Шкловский, а с ним буйные староопоязовские традиции. Председательствовавший Тынянов взобрался на стол. Шкловский кричал ему: «Юрий Николаевич, ты председатель? Так не сиди на столе, а то вернется Жирмунский – что он скажет?»

      Гуковский в свое время разругался с Тыняновым, сегодня на заседании со Шкловским.

      Речь идет о каком-то приеме у Толстого.

      Шкловский: – Вы очень смело говорите…

      Гуковский: – Да, не менее смело, чем вы.

      Шкловский: – Вот видите, мы оба очень смелы, а Толстой был значительно менее смел, чем мы с вами.

      Гуковский: – И хорошо делал… Меня несколько удивляет тот метод прений, который применяется сегодня.

      Шкловский: – Это наш метод! Мы его применяем десять лет и применяли тогда, когда вы еще не занимались такими вещами.

      Гуковский (вежливо): – Это еще не значит, что этот метод хорош.

      Шкловский: – Вы должны его понять, если хотите работать с нами, – понять как последователь Бориса Михайловича.

      Гуковский (еще вежливее): – Я не последователь Бориса Михайловича.

      На этом месте Борис Михайлович нежно улыбается.

      Вчера в «Группе» был разговор о смерти Д. К. Петрова. Тынянов сказал: «Подумайте, этот человек умер от меланхолии! Что же нам тогда сказать? Нам остается умереть от приступа безудержного веселья».

      Вид у Юрия Николаевича, кстати сказать, самый мрачный.

Гумилев

      У Гумилева по отношению к лирическим стихам была особая количественная теория строфики. Каждая количественная комбинация (в пределах «малого» стихотворения) обладала, по его убеждению, своей инерцией в развертывании лирического сюжета.

      К сожалению, я не запомнила весь ход его рассуждений. Припоминаю, что пятистрофное стихотворение он как-то сопоставлял с драмой и пытался наметить тематические аналогии между строфами и актами. Зато в четырехстрофных стихах он отказывался признавать конструктивную закономерность и считал, что писать их вообще не следует. «Стихотворение в четыре строфы – это плохое стихотворение», – говорил он.

      Если бы Гумилев осуществил задуманную им «Поэтику», то получилась бы книга, по всей вероятности, весьма ненаучная, весьма нормативная и нетерпимая, а потому в высокой степени ценная – как проекция творческой личности и как свод несравненного опыта ремесла.

      Гумилев говорил: «Я понимаю, что в порыве первого вдохновения можно записывать стихи на чем попало, даже на собственных манжетах. Но для того чтобы работать над стихотворением, надо сначала СКАЧАТЬ