Московщина. Арье Вудка

Чтение книги онлайн.

      Сначала меня пытался припугнуть маленький нач. режима с совиной мордочкой садиста – Зайцев.

      Когда это не помогло, вызвал сам Линьков в своей пышный кабинет.

      После обычных дурацких расспросов (кто, зачем, почему, как и откуда), Линьков испробовал грозный шантаж. Потом в примирительном тоне поведал, что Малышев уже в карцере, и к Шимону его больше не посадят. Под конец расчувствовался и стал рассказывать, где, когда, что и в каких ситуациях он любил выпить. Линьков был здоровый мужчина с красноватой физиономией, ясно говорившей о его «пристрастии».

      – Ну, а что читаете?

      – Пастернака.

      – Вот скоро должен выйти поэт… (он заглянул в бумажку) Бальтмон… – и побагровел еще сильнее от непосильной демонстрации своей интеллектуальности.

      Видимо, неприятные воспоминания Линькова помогли нам соединиться.

      И совместными усилиями мы постарались восстановить картину провала. Все стрелки сходились в одну точку: Евгений Мартимонов.

      Шимон заметил, что в рукописной редакции первого протокола число 29 «29 июля» выглядело необычно: девятка была явно переправлена с четверки…

      Еще более веским, убийственным был следующий факт: уже после первых допросов он продолжал встречаться с людьми (еще не арестованными в то время), о КГБ не говорил ни слова, выспрашивал о делах, а назавтра все это появлялось в очередном протоколе.

      Для чего же понадобился им еврей Заславский? Для прикрытия! Даже по протоколам чувствовалось, что, впервые допрошенный действительно 29 июля, он вяло, неохотно и сдержанно подтверждал часть показаний Мартимонова.

      В обмен на роль мнимого предателя, его тоже оставили на свободе, осудили условно, как и Мартимонова.

      Но этот же последний, как он попал в КГБ? Как ЧК ему так доверяла? Не был ли он провокатором с самого начала?

      Нет – решительно отвечали те, кто знал его лучше всех.

      24 июля он по собственному зрелому размышлению сам пошел в КГБ и все выложил, чтобы в случае спонтанного провала не пострадала его драгоценная шкура.

      И я вспомнил разговор с Мартимоновым за год до ареста.

      Повадился ходить к нам один студент, которого мы не приглашали и подозревали в сексотстве.

      Мартимонов, которому я сказал, что не знаю, как отвадить незваного гостя, предложил убить его.

      – Ты серьезно? – удивился я. – И ты СМОГ БЫ это сделать?

      – Разумеется. Что же тут трудного? Ах, совесть… Ну, она, знаешь, спрятана у меня так далеко и глубоко…

      Последствия показали: это была не бравада.

      17. Первый этап

      Пришел праздник – мне удалось нарвать и разбросать по камере немного травы.

      – У вас что, троица? – спросил мент.

      – Нет, Пятидесятница.

      – Все не как у людей! – обиделся мент.

      От СКАЧАТЬ