Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата. Татьяна Николаевна Зубачева

Чтение книги онлайн.

      – Напишите эти слова в любом другом порядке.

      – По алфавиту, сэр?

      – Как хотите.

      – Да, – кивнул Чак. – И тоже сжечь?

      – Как хотите, – повторил Жариков.

      И снова тишина. Та же и всё же другая. Чак исписал ещё два листа, скомкал их и сжёг. Тщательно – кулаком, костяшками – размял, растёр пепел в порошок. И посмотрел на Жарикова.

      – Всё, сэр.

      – Рад за вас, – искренне улыбнулся Жариков. – Вы уверены, что всё?

      – Да, сэр.

      – Тогда идите отдыхать. Придёте завтра в это же время.

      Чак встал, склонил голову в полупоклоне и пошёл к двери. И уже взявшись за ручку, остановился.

      – Сэр, прошу прощения, но… могу я рассказать об этом Гэбу?

      – Да, но без подробностей, – Жариков твёрдо смотрел ему в глаза. – И ничего сами с ним не делайте.

      – Да, сэр, я понял, сэр. Благодарю вас, – и снова полупоклон. – До свидания, сэр.

      – До свидания, Чак, – кивнул Жариков.

      И, когда за Чаком закрылась дверь, перевёл дыхание. Получилось! Теперь ещё сутки, много – двое, чтобы Чак сам переварил и осознал случившееся, и его можно будет вводить в адаптационную фазу. Лишь бы с Гэбом не начал экспериментировать. Изолировать на всякий случай? Хотя… Нет, Чак – не Андрей. Альтруизм ему мало свойствен. Рассказать, да, расскажет, похвастается и не больше. Жариков достал карту Чака, свои тетради и приступил к самой нудной, но необходимой составляющей – записям.

      Чак быстро прошёл в свою палату. Внутри клокотала, просилась наружу дрожь. Её нельзя показать. Нельзя. Никому. Это слабость, а слабаку жить незачем. Войдя в палату, торопливо содрал с себя пижаму и лёг, накрылся одеялом. С головой. Чтобы остаться одному. Дурак, ах, какой же он дурак, тупарь, скотина безмозглая. До такой чепухи не додуматься. Что это слова, только слова, не больше. А он… да они все. Услышат и всё, зашлись, самих себя по приказу кончат. А всего-то и надо было. Написать их. И сжечь. И всё. Нет у этого больше над ним власти. И… и свободен он, по-настоящему. Трубкозуб – млекопитающее, полые зубы, обитает на Южном материке, и смешной такой зверь на рисунке. Глютамин – амид глютаминовой кислоты, чепуха какая-то. Антитеза – противопоставление контрастных понятий, тоже чепуха, совсем непонятно для чего… И с каждым словом так, какое ни возьми. Чего же он боялся, трясся? Ситуация – обычное же слово, а он… Плакал, руки целовал, просил «Не надо!». А это… Нет, этих слов нет, они сгорели, он сам их сжёг и пепел размял, никому не прочитать. Нет этого, а слова… что слова, сказал и забыл…

      Он плакал, дрожа, сотрясаясь всем телом, не замечая ни дрожи, ни слёз. Кто-то тронул его за плечо, мягко сдвинул одеяло с головы. Чак моргал, щурился, но слёзы текли неудержимо, мешая видеть. Кто? Доктор Иван? Зачем? Что ему нужно?

      – Выпейте, Чак.

      Он послушно приподнялся на локте и взял стакан.

      – Это снотворное, – объяснил Жариков, не дожидаясь вопроса. – Вам надо как следует выспаться. Пейте.

      Чак послушно поднёс СКАЧАТЬ