Индивидуум-ство. Л. Буркова

Чтение книги онлайн.

      Трусостью.

      Ровно в семнадцать тридцать выключаю компьютер. Складываю в органайзер ручки и корректоры, зажимы и скрепки, мощь и энергию.

      Обращаю внимание, что кактусам на подоконниках, кажется, пришёл конец.

      Несчастные. Позабытые. Посеревшие.

      Взяли пример с меня.

      Получаю разрешение забрать один горшок домой. Укутываю в пакет с цифрой пять. Прижимаю к животу.

      На выходе – запинаюсь о ведро, выручающее неотремонтированную крышу, и выкатываюсь громыхающей тележкой.

      Воздух на улице дивно прохладен и свеж.

      Дождь к вечеру прокачал себя до снежной жижи, размазал границы световых инсталляций в центре бульвара. Я прохожу под рассеянным, изумрудным лучом грабителя-банка и думаю о том, что дождь, снег и хандра – наши самые верные спутники. Что хандра, снег, дождь, ноябрь и дементоры – у нас даже летом.

      Что со всеми нами что-то не так.

      Мутное, бессознательное беспокойство.

      Тревожное наблюдение за коликами в рёбрах, за болью в животе, за пульсацией в голове: а вдруг? а если? только бы не к врачу, только бы не в коридорное столпотворение?

      Бесконечная неудовлетворённость реальностью.

      Отсутствие великой цели.

      Непонимание почему мы, для чего мы, кому мы.

      Будни тянутся медленно, как застывающий гудрон, ненавистные будни, поймавшие нас в ловушку, высасывающие силы день за днём, день за днём, сжирающие молодость, якорем удерживающие на одном и том же месте, ударяющие внезапно свалившейся дряблостью как оплеухой.

      Упадок.

      Социальные сети играют роль заглушки, роль тонированного окошка, за которым можно спрятаться, за которым можно увидеть красивые картинки из жизни своих идолов – блистательных, недоступных, совершенно равнодушных к своим многочисленным подписчикам, рассуждающих с лёгким или даже не лёгким презрением: комментируйте, повышайте рейтинги, но не приближайтесь к нам, не смейте засорять начинённый под завязку директ.

      Кактус лёгким уколом выражает согласие:

      да-да, вот же самодовольные ублюдки.

      да-да, люди по натуре своей – высокомерное говно.

      да-да, высокомерное – но такое одинокое, одинокое говно.

      разумеется, дружочек, говорю я. и пакет твой идентичен пакетам на человеческих головах. и горшки неподъемны. такие дела, говорю, дружочек, мы же не любим друг друга – ибо мы не знаем друг друга. мы не знаем друг друга – ибо мы боимся открыться друг перед другом. наверняка продажи презервативов и тестов на беременность рухнули лет так десять назад.

      – Смотри, куда прёшь! – толкает меня в бок ширококостная дама. – Укурилась чтоль?!

      Отпрыгиваю в сторону, подальше от края платформы.

      С лязганьем проносится юбилейный поезд.

      – Долбанная, блять, грубиянка! – гавкаю я. – Неужели так трудно быть вежливой?!