Рукопись, найденная в Верхнем Заливе или Белая Лошадь. Анна-Нина Коваленко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ В аудитории гул одобрения. Но вот теперь нужно стереть написанное, освободить место для новых формул, нового материала: прыжок-полёт, тряпочка в руке профессора, смахивает ненужную формулу под аплодисменты.

      …С соседкой по общежитию – другой, новой, Изабеллой, идём в Третьяковку. Я впервые в жизни в музее, впервые вижу картины. Репин – «Иван Грозный убивает сына». Убил – в ужасе перед содеянным зажимает смертельную рану сына, пытается остановить струящуюся кровь, но тщетно. Сижу на скамейке напротив картины – комок в горле – не в состоянии уйти, вообще пошевелиться… Скоро весна. Некий комсомольский деятель ищет меня. (B чём дело? Я не комсомолка, выбыла автоматически за неуплату членских взносов). Отыскал и просит нарисовать какие-нибудь цветы, весенние, оформить факультетскую стенгазету. Но как он узнал, что я люблю цветы? Ещё в деревне, в детстве: все укладываются спать. Тихо. Наступает темнота, Тьма, и в этой Тьме, в её бесконечном воздушном пространстве,

      Цветы, цветы… калейдоскоп Бутонов и соцветий…

      И ещё – писала стихи. Вот такие:

      СНЕГ

      Выпал снег – и сразу растаял,

      Только серые лужи оставил,

      Да на деревьях лежит охапками,

      Полежит – и стекает на землю каплями…

      И даже ещё хуже.

      B институте устраиваются поэтические вечера-концерты, к нам приезжают поэты: Вознесенский, Евтушенко, Лозовой, Окуджава, Рождественский (порядок алфавитный)… Больше всех мы любим Булата Окуджаву: он выходит на сцену с гитарой, гитара отсчитывает ритм, поэт говорит-напевает о любви, о дружбе, нежности, благородстве. Просто, по-детски мудро. Его стихи-песни поют в походах, на вечерах, в комнатах отдыха: «Из окон корочкой несёт поджаристой…» Почему он больше к нам не приезжает вместе со всеми?.. Проходит полгода, и вот, видим: опять на сцене, среди пяти или шести других. Аплодируем. Кто-то выкрикивает: «Булат, что с Вами было?» Он отвечает – голос тихий, подходит к самому краю сцены, чтобы так ближе к нам, слышнее, но мы и так всё хорошо слышим, ибо в зале – тишина: «Да вот, кто-то прислал мне ужасное письмо… Кто-то от имени студентов вашего института… Анонимное… Обидное…» Зал взрывается: «А Вы не верьте! Мы Вас любим!» Окуджава робко улыбается, гитара припадает к сердцу:

      Когда мне не в мочь пересилить беду,

      Когда подступает отчаянье,

      Я в синий троллейбус сажусь на ходу,

      Последний, случайный…

      Барокко. Изабелла достала абонементы – для меня и для себя, в концертный зал. Помню: вечер музыки Барокко.Mы пришли, нашли и заняли свои места – сиденья на балконе. Соседка впереди, в предвкушении музыки сидит с закрытыми глазами. Дирижёр (Жук? Жуков? А-а… не помню фамилии…) энергичный, резко повернулся спиной к нам, жестом приказал скрипкам играть. Играют, и вот: сиденья поплыли вниз. Я взмыла над залом и полетела, понеслась вперёд и вверх, СКАЧАТЬ